а теперь мне не на кого опереться. Я просто пытаюсь выжить сама и поднять Клан, который по злому умыслу был почти уничтожен.

Вздохнув, Надежда замолчала, а царь крякнул и посмотрел на девушку по-новому, задумчиво и уже не так недоверчиво.

— Да уж, история… — протянул он все так же, не отрываясь от окна, — мстить будешь? — быстрее уточнил, чем спросил Государь.

Рука девушки, потянувшаяся за чашкой с чаем, чтобы смочить горло после долгого монолога дрогнула и выпустила добычу, чуть не перевернув ее.

Мгновение Надежда помолчала, обдумывая вопрос, а потом дернула плечом в раздражении.

— Не знаю, Ваше Величество. Специально развязывать войну между кланами я не планировала, но если подвернется случай и будут доказательства о причастности… простите, но спускать преступление не намерена, — добавила очень тихо.

Сказано, то было с уверенностью и возможно некой, не присущей девушке горячностью, но царь, словно именно такого ответа и ожидал, кивнул понимающе и, отлепившись от окна, вернулся в кресло.

— Не горячись, барышня, тут ведь не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Как-бы и сгубить головушку буйную сгоряча, — проговорил он и кивнул на кресло, с которого девушка вскочила чуть раньше.

Некоторое время они молчали.

Николай Васильевич отмахнулся от слуги, что попытался войти и напомнить, что бал через полчаса должен начаться и все гости уже собрались. Потом собственноручно, без чужой помощи, разлил остатки холодного чая по чашкам и придвинул одну из них Надежде.

— Пей уже. Учитывая, что у меня лежит два десятка прошений на брак с тобой, то сил отбиваться от потенциальных женихов тебе Надежда Константиновна много понадобится, — буркнул он отчего-то рассержено и раздраженно одновременно.

41. Разговор с царем. Продолжение

Следующие полчаса до бала пролетели как один миг.

Надежда прошла на грани фола. Она не уверена была, как отреагирует царь-батюшка на ее слова и намерения, но девушке повезло. Отчего-то, после отчаянной проповеди Надежды, отношение царя к ней словно изменилось.

— Думаю, тебе стоит быть осторожнее. Прости, конечно, девочка, но ты сейчас для половины бояр как красная тряпка для быка — вызываешь злобу, раздражение и неприятие одним лишь существованием, — подсовывая тонкий кусок хлеба с собственноручно уложенным на него куском буженины, делился Николай Васильевич.

Надежда улыбнулась грустно — а то она сама не понимает и, покраснев от заурчавшего живота, мигом вцепилась в царский бутерброд.

— А для второй половины? — уточнила она, прожевав первый кусок.

Не то, чтобы она сама не знала ответ, но мнение царя было ей интересно.

Государь не подвел. Усмехнувшись укоризненно, что и сама должна все понимать, он покачал головой и уточнил, приятнее девушке будет, если ее сравнят с куском мяса или придумать другое сравнение.

Надежда фыркнула, подавилась и закашлялась совсем неприлично, но спохватилась и голову виновато опустила.

Впрочем, Николай Васильевич внимание на огрехи воспитания и нарушение этикета и вовсе не обратил.

— Будь готова, что на балу тебя каждый, кому не лень, задеть и заклевать попробует, — предупредил он серьезно, — кто-то упорно распускает слухи, что до совершеннолетия и принятия наследства ты в борделе жила и работала, а значит, наследницей уважаемого рода быть точно не можешь. Я конечно, людей послал, чтобы слухи остановили, но сама понимаешь — слово сказано, а давить я не смогу, поскольку еще больший интерес к истории подогрею.

Царь вздохнул, вроде даже с сожалением, а у Надежды, от шока, даже непрожёванный кусок хлеба не в то горла проскочил.

— Кха! Чего? Кха! Как это в борделе? Кто такое придумал? — хлопнула она глазами, прокашлявшись и покраснев толи от злости, толи от натуги.

— Царь, которого разговор "на равных", с забывшей о субординации девушкой развлекал неимоверно, ухмыльнулся.

— Не то, чтобы многие поверили слухам, но укусить посильнее и надавить, найти слабое место, чтобы отхватить кусок пожирнее, попытаются многие, — сообщил он спокойно. — Неприятно, конечно, но не ты первая, вздохнул Государь, — советую одеть маску безразличия и на выпады вовсе не реагировать. А еще, в споры не лезть и не обещать никому и ничего, а то не заметишь, как замужем окажешься, — продолжал поучать он снисходительно.

Надежда поморщилась, хлебнула из чашки и вздохнула растеряно.

— Ага, а на крайний случай украдут, скомпрометируют и в гарем засунут, — отстраненно подытожила девушка, вспомнив планы молодого Морозова.

Царь приподнял бровь, но уточнять ничего не стал — видимо и сам такое развитие событий не отрицал. Только кивнул задумчиво.

— И это тоже возможно, — согласился он минуту спустя, — вторых и третьих детей у бояр много, а пристраивать их надо куда-то. Думаю, с такими перспективами, они и на якобы испорченную репутацию не посмотрят, лишь бы в род кровиночку пристроить, да кристалл родовой отхватить. Кому же не захочется, чтобы самому главой стать?

Надежда, у которой аппетит пропал напрочь, нахмурилась раздраженно.

— Угу, а жену после получения наследника и в утиль потом спихнуть можно, да гарем набрать, — пробурчала зло и вопросительно.

Цари пожал плечами неопределенно — вроде как думай, что хочешь, не маленькая уже и потянулся за орешком в маленькой, похожей на пиалу миске.

Надежда проследила глазами как тот закидывает в рот лакомство и, решив, что злость плохой советчик, вздохнула успокаиваясь.

— Значит, Ваше Величество, считаете, что для безопасности, мужа мне хоть фиктивного, но сговорчивого, все же стоит завести, — подытожила задумчиво и тут же усмехнулась сама себе. «Завести» — словно о щенке или другом домашнем питомце говорила.

Государь посмотрел на девушку внимательно и вроде даже с одобрением, но, к сожалению, ответить не успел. Дверь без стука распахнулась и в покои вплыла белокурая нимфа в шикарном, ярко зеленом платье и увешанная украшениями, словно новогодняя елка, накануне праздника. Девица вздохнула так, что грудь колыхнулась в низком, очень смелом для этого мира вырезе, поклонилась вполне условно и рванула к царю, словно сладкоежка к пирожному.

— Милый, Ну как же так? Бал уже пора начинать! Я готова и жду, а ты все не приходишь! Ты не можешь так со мной поступить, ты обещал, что сегодня моя очередь открывать его! — зачирикала она сначала нежным, просящим, а после и требовательным голоском.

Царь поморщился недовольно, вздохнул, но стряхивать прилипалу с руки не стал.

Девица же обижено оттопырила пухлую губку и глазками захлопала, словно несуществующую слезу смаргивала. Впрочем, нежно и со значением поглаживать плечо царя она тоже не забывала. Надежда, спохватившись в последний момент, чудом только не скривилась — настолько ей эти наигранные нежности раздражали, но тут взгляд царской наложницы упал на замершую в кресле девушку и взгляд ее