— Это просто. Они предназначены для Имперской Гвардии, поэтому разберется в них и младенец.

— Эй!

Септимус заломил бровь.

— Да?

— Не насмехайся над Гвардией, сынок. Они герои, все как один.

Септимус улыбнулся.

— Когда твои хозяева после каждой битвы разгуливают в броне, украшенной черепами имперских гвардейцев, смотришь на это слегка по-другому.

— Я, знаешь ли, хотел стать гвардейцем.

Септимус предпочел сменить тему.

— Как я говорил, держи пистолет при себе все время. Зрачок Бездны — на редкость негостеприимный порт.

Марух — он все еще не привык мысленно называть себя Нонусом — растерянно заморгал.

— Мы сходим с корабля?

— Конечно. — Септимус примотал мачете к голени. — Нам предстоят дела. Это место опасно, но, если мы будем вести себя осторожно, ничего плохого не случится.

— Октавия пойдет с нами?

Септимус косо взглянул на него.

— Она навигатор. Легион не может рисковать ее жизнью в этой адской дыре.

— А твоей и моей может?

Оружейник хмыкнул.

— Более чем. Пошли. Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.

Первый Коготь миновал стыковочный коридор, ведущий к станции, но дорогу к противоположному люку им преградил отряд воинов тирана. Броня Корсаров — ало-черная с бронзовой окантовкой — ярко контрастировала с темно-синими и костяно-белыми доспехами Повелителей Ночи.

— Не сморозьте какую-нибудь глупость, — предупредил Талос своих бойцов по воксу.

— Как будто мы собирались, — огрызнулся Кирион.

Оружие воинов было обнажено, как и у встретивших их Красных Корсаров.

— Стойте! — приказал командир отряда.

Его взгляд из-под рогатого шлема смерил поочередно каждого из Повелителей Ночи.

— Какое у вас дело в Зрачке Бездны?

Ксарл фыркнул, опустив свой громадный цепной меч на плечо.

— У меня тут тоже возник вопрос. Почему вы, выродки с разжиженной кровью, не преклоняете колени перед воинами первых легионов?

Талос вздохнул.

— Ты прирожденный дипломат, брат.

Ксарл в ответ проворчал что-то нечленораздельное.

— Предполагается, что это шутка? — спросил начальник Корсаров.

Талос пропустил его слова мимо ушей.

— Нам нужно сделать ремонтные работы. Мой командир уполномочил меня вести переговоры с лордом Гуроном.

Корсары переглянулись. Большинство не надели шлемов, выставив на всеобщее обозрение изуродованные шрамами лица. Талос заметил, что многие выжгли и вырезали на себе символы Губительных Сил. Какая преданность! Какая истовая, горячая преданность!

— Я знаю ваш корабль, — сказал командир Корсаров. — Я помню «Завет крови», и я помню тебя, Пророк. Когда ты в последний раз был здесь, твои действия не завоевали ничьей дружбы.

— Если ты знаешь нас, то дальнейшие представления бессмысленны, — ответил Талос. — А теперь позволь нам пройти.

— Я — хранитель врат этого дока, — прорычал Корсар сквозь вокс-динамики шлема, — и тебе стоило бы проявить немного уважения.

— А мы, — вмешался Меркуций, — уже вели Долгую Войну за несколько тысячелетий до того, как ты был рожден. Уважение предполагает взаимность, ренегат.

Корсары ощетинились, крепче сжав рукояти болтеров.

— И где же было это пресловутое уважение, когда вы в последний раз пришли к нам? Некоторые из моих бойцов до сих пор носят шрамы, оставшиеся после нашей прошлой встречи. Что, если я решу отправить вас обратно на ту дырявую посудину, на которой вы явились?

— Это было бы неразумно. Лорд Гурон ожидает нас.

Талос потянулся к герметическим креплениям воротника и под шипение декомпрессирующегося воздуха стянул шлем с головы. В коридоре разило трупами и машинным маслом, с легким привкусом серы. Черные глаза Пророка смерили каждого из Корсаров.

— Я понимаю, что ваша гордость пострадала, — сказал он. — Мы были крайне неблагодарными гостями, когда явились сюда в последний раз. Но ваш повелитель уже заявил о своих намерениях, выделив нам сопровождение до дока. Он хочет нас видеть. Так что мы можем обойтись без гордых поз, и никто на этот раз не умрет. Мы пройдем мимо вас — или мы пройдем через вас.

Корсары, все как один, вскинули к плечам оружие. Рукояти болтеров стукнули о броню наплечников. Первый Коготь не остался в долгу — цепные лезвия взревели, и пистолеты согласно вздернулись вверх. Талос держал болтер Малкариона в одной руке, целясь в наличник командира Корсаров.

Кирион хмыкнул в воксе:

— Еще один теплый прием.

— Опустите оружие, — потребовал Корсар.

— Привратник, — предостерег его Талос, — нам обоим это ни к чему.

— Опустите оружие, — повторил воин Гурона.

— Талос, — приветственно прозвучал новый голос.

Сквозь ряды Корсаров протиснулся другой воин в броне павшего ордена. Собравшиеся у люка кивали брату, но тот не спешил с ответным кивком.

Корсар встал между двумя отрядами, перекрыв обоим линию огня. Талос немедленно опустил болтер. Ксарл, Меркуций и Узас, поколебавшись, сделали то же самое.

— Брат, — сказал Корсар и протянул руку Пророку.

Их доспехи лязгнули — оба Астартес на секунду сжали запястья друг друга в воинском приветствии, пришедшем из незапамятных времен.

— Рад видеть тебя, — сказал Пророк. — Я надеялся, что ты будешь здесь.

Корсар покачал головой.

— А я наделся, что тебя здесь не будет. Ты, как всегда, выбрал самое неподходящее время, Талос.

Он обернулся к стоявшим у него за спиной воинам.

— Пропустите их.

Корсары, отсалютовав, подчинились приказу. Их командир мрачно проворчал:

— Как скажешь, Живодер.

— Идемте. — Вариил обвел холодным взглядом воинов Первого Когтя. — Я отведу вас к лорду Гурону.

— Вы отправитесь с нами на Вилам.

«Я знал, что все идет слишком хорошо», — передал Кирион по закрытому каналу.

Талос не ответил.

— Такова цена моей помощи, — добавил сидящий на троне. — Когда мы осадим Вилам, вы пойдете в авангарде.

Тронный зал лорда Гурона в Зрачке Бездны был чужд всякой умеренности. Комнату военного совета переделали в королевские покои, в комплекте с тронным возвышением и целыми рядами боевых знамен крестового похода, свисавших с потолка. Вдоль стен выстроились телохранители, просители и лизоблюды всех мастей: смертные, Астартес-отступники и существа, совершенно неопознаваемые из-за мутаций, приобретенных за годы верного служения Хаосу. На палубе гордо красовались разнообразные пятна — кровь, гарь и слизь в равной пропорции, — а в воздухе висел запах серы, проникший туда вместе с дыханием собравшихся воинов.