Положив ладони на хромированные поручни, втянув голову в плечи, она прикрыла глаза и, отказавшись от затеи в сотый раз копаться в своем отрывочном сознании, позволила волне блаженства поглотить ее. Иногда надо освободиться, забыть о своей амнезии. А об этом-то как раз забыть труднее всего.

Приложив ухо к входной двери квартиры, человек различил гул льющейся воды. Ну и ну! Почему бы не…

Ему понадобилось меньше десяти секунд, чтобы изменить свои планы.

Следовало кое-что попробовать. Очень интересно.

Опытным взглядом он изучил замок. Наверняка замок с предохранителем. Он натянул резиновые перчатки, достал алмазную отмычку и вставил ее в личинку. Реакция на скобление… Теперь найти направление вращения, которое вызовет открывание. Ощутить сопротивление, когда эксцентрик ротора натолкнется на пружину ригеля. И повернуть…

Спустя две минуты он уже очутился в прихожей. Полицейским приказано не покидать машины, так что они ему не помешают. А вот ее брат… В данный момент он попросту отсутствует.

Человек бесшумно захлопнул за собой дверь и накинул засов. Его сердечный ритм ускорился. Возбуждение, пожар желаний…

– А-а, собачка… Хорошая собачка…

Мирта обнюхала незнакомую ладонь, позволила погладить по груди и вернулась в кухню.

Чужак спокойно двинулся дальше. Он бросил быстрый взгляд налево, в спальню. На дальней стене висел большой постер с портретом Манон. Он подошел и рукой в перчатке коснулся этого чистого опала. Она была так прекрасна… так желанна… Прошло уже столько времени…

Стиснув зубы, он выдвинул ящик. Раздался скрип. Он замер, убедился, что гидравлический доводчик не ослаб. Перед ним пары носков, разложенные по цветам и сезонам. Чувствуя, как пульсирует кровь в висках, он открыл отделение нижнего белья и добрался до трусиков, тоже разложенных в строгом порядке. Рукой в перчатке вытащил снизу черные с кружевом. Маленькая дрянь… Он обожал кружево, так бы его и съел. Он долго и жадно нюхал трусики, прежде чем спрятать в карман. Личный сувенир.

Кроме раскиданных почти повсюду листов бумаги, листков отрывного календаря и самоклеящихся бумажек для записей, он обнаружил на ночном столике результаты последних тестов памяти Манон. MMS[26], показатель когнитивной эффективности, шкала Маттиса… Он пролистал их. Заметный прогресс, а все благодаря повторению. Результаты заметно повышаются. Но Манон абсолютно не способна запомнить только что полученную информацию. Стоит хоть немного отвлечься, и – хоп! – все исчезло. Включая лица. Прозопагнозия, к величайшему счастью. Это слабое место стоит использовать.

Он продолжил осмотр квартиры. Его внимание привлекла металлическая дверь с кодовым замком в конце коридора. Для чего она в этой квартире? Что Манон может скрывать там, внутри? Он бросился в кухню, разыскал там пакет муки, высыпал горстку себе в ладонь и, вернувшись, сдул ее на кнопки кода. Обозначились четыре цифры: 1, 4, 3, 7. Оставалось лишь испробовать все комбинации. Спустя минуту он уже проник в бункер.

Свет зажегся автоматически. Никаких окон.

Безумный беспорядок, пещера странных записей, по большей части нечитаемых. Он застыл перед математическими формулами, дедукциями, причудливыми текстами на латыни. Потом повернулся к фотографиям. Манон не утратила жажду продолжать преследование. Фотографии ее сестры Карины после того, как та побывала в опытных руках Профессора. Шедевр из плоти и крови. Он знал эту картину, созданную из ободранных губ, вывороченных глазных яблок, пальцев, впившихся в голубой мел. У него дома тоже хранилось несколько экземпляров. Вместе с фотографиями еще пяти жертв. Дьявольская привилегия.

Но самое интересное было не здесь. Он вышел, стер следы муки и направился к ванной комнате.

Он шел медленно, бесшумно. Ему бы хотелось до бесконечности растянуть каждую секунду. Насладиться ожиданием, прежде чем приступить к действию.

Он кончиками пальцев толкнул дверь. Его уже горящее желанием тело обдало паром. Вода шумно плескалась по стенкам кабины. За стеклом струящиеся движения женского тела. Он перешагнул через ворох валяющейся на полу одежды, подошел ближе и прижался лбом к стеклу.

Она стояла к нему спиной.

Что за восхитительный изгиб. Именно такой он рисовал ее себе все эти мучительные годы. Навязчивое видение его кошмаров.

Манон, Манон, здесь, прямо за этой прозрачной преградой, разделяющей их тела. Она нужна ему, сейчас, сию минуту. Сжать ее груди, мять их, перемолоть в кровь. Это так просто! Он снял куртку, бросил ее на пол и засунул пистолет в задний карман джинсов. Оружия не надо.

Он резко отодвинул створку душа, его пальцы ощупью нашли кран и выключили воду. Манон даже не успела повернуться к нему лицом, он ладонью зажал ей рот. Придавил к кафельной стенке, крепко стиснул рукой ее горло, лишая возможности шевельнуться. Ударить невозможно.

– Привет, детка…

Этот голос… Она бы узнала его из тысячи.

Пот заливал его лоб, рубашка насквозь промокла. Все его мышцы дрожали, как натянутые струны. Он весь горел. Решительным движением, стиснув челюсти, он повалил Манон на пол, прижался к ней и изо всех сил стал тереться о ее тело. Звук скользящих по кафелю тел становился все громче.

Ему оставалось только расстегнуть ширинку, вот, сейчас… и он наконец овладеет ею…

Манон продолжала отбиваться. Ей удалось с приглушенным воем впиться зубами в его ладонь. Мужчина зарычал, когда его жертва выплюнула в сливное отверстие кусок розового мяса.

Обессилев от боли, он поднялся, включил на полную мощность горячую воду и захлопнул дверцу душа.

– Я скоро вернусь, детка. – Он скривился, зажимая здоровой рукой кровоточащую ладонь. – И тогда уж ты сдохнешь. Дрянь.

Манон взвыла. Горячая вода обожгла кожу. Ее плечи и бедра горели. Ощущение было такое, словно ее ударило электрическим разрядом в тысячи вольт. Она обеими руками повернула вправо до упора кран у себя над головой. Вода стала ледяной. Она снова взвыла. Наконец ей удалось выключить душ. Секунд двадцать она стояла, задыхаясь от боли, пока последние струйки воды исчезали в водовороте, а пар обводил ее лицо маской забвения.

Как ей удалось так сильно обжечься? И откуда у нее во рту привкус крови? В бессильной ярости она стала рвать на себе волосы, проклиная пожиравший ее недуг, который делал ее такой хрупкой и уязвимой, как хрустальный бокал, зажатый в кулаке.

Люси попросила няню Мод побыть с девочками дольше, чем обычно. Эти дополнительные часы совсем опустошат ее банковский счет, но тем хуже. Скоро получка, а в довершение всего страсть к работе вот-вот должна была окончательно вытеснить материнский инстинкт.

Ей непременно надо встретиться с палеонтологом Пьером Боловски, который хотел сообщить ей какую-то информацию о фрагментах ископаемых, обнаруженных в пищеварительной системе Рене Дюбрей. А сразу после этого нанести короткий визит Фредерику Муане. Ее не покидали мысли о надрезах на животе Манон.