При виде меня, приглушённый шёпот практически смолк. Я почувствовал на себе взгляды разного спектра осуждения, уже распределённых сокурсников, собранных с трёх параллельных потоков, но вместо того чтобы невольно съёжиться, как это делал в прошлый раз, я пошёл прямо.

Излишнее и зачастую негативное внимания тех, кого я потом знал долгие годы, мне сейчас было по барабану. Так что я продолжал продвигаться дальше словно ледокол, оказавшийся в окружении ледяных глыб.

Одно плохо, чувствовать себя совсем уверенно мешал великоватый китель. Правый погон постоянно норовил слезть с плеча и это выбешивало и порождало ощущения что я не в своей тарелке.

Некоторые парни здоровались за руку, другие сочувственно кивали, но большинство либо делали вид что не замечают проходящего мимо залётчика, либо и вовсе кривились при моём приближении.

Я же чисто на автомате пересёк длинное фойе и пройдя мимо бюста Ленина, со стоящим рядом в стеклянном шкафу бархатисто-алым стягом учебного заведения, вошёл в тень колонны и там замер в ожидании.

И как только я оказался в тени, про меня все словно в один миг благополучно забыли и как ни в чём не бывало, продолжили довольно-таки громко перешёптываться. Я же ради проверки памяти принялся осматривать каждого и вспоминать, что с ними стало через без малого сорок лет.

Первым на глаза попал младший лейтенант Юра Селиванов. Он единственным из всей нашей группы получил младшого, из-за небольшого залёта. Ещё будучи курсантом, дежуря на КПП, он по незнанию не пустил на территорию и нагрубил сынку какого-то генерала МВД. — Хороший мужик, в двухтысячных дослужился до генерал-лейтенанта новой полиции, и уже будучи на пенсии, до сих пор имеет вес в структурах МВД. Кстати, на моих похоронах он точно присутствовал.

Рядом с ним стоит здоровяк, Боря Кравцов. — В начале девяностых будет с позором уволен из МВД, и сядет за злоупотреблением служебным положением и связи с криминальным миром. Потом быстро откинется с зоны и станет директором охранной фирмы, тесно связанной с Ореховской группировкой. Кончит плохо, после очередного передела, его так и не найдут.

Следующий, Вася Климов. Староста паралельной группы, Позывной Клим. — Уже будучи майором, будет командовать двумя ротами спецов во время первой войны в Чечне. Героически погибнет, попав в засаду под Гудермесом. Я тогда командовал бешенной ротой контрабасов всего в десятке километров, но о его смерти узнал намного позже.

Коля Заяц, что-то шептал на ухо Климу. — В конце девяностых станет начальником одного из Московских ОВД. — сядет за взятки и крышевание наркодиллеров с сетями точек продающих проституток.

Паша Серов — Афган, фугас, инвалидность.

Нурлан Садыков — зам министр МВД нового Узбекистана.

Витя по кличке Перекати-поле — московский угрозыск. Затем центральный главк. Следователь по особо важным делам. Ушёл на пенсию, сажал помидоры. Но и там его достали старые враги. Его заказали. Я лично присутствовал на похоронах, а потом помог наказать всех причастных.

Аслан Хашиев из параллельного. — Первая чеченская, полевой командир. Лютый зверь, режущий глотки направо и налево своим бывшим коллегам. Нашёл его со своими парнями в одном из ингушских горных селений. Долго разговаривал, но он обманул и едва меня не зарезал. Пришлось брать его лично. До приговора он не дожил.

Увидев его, я невольно напрягся, а мои пальцы сжались в кулаки.

Я обводил взглядом толпящихся молодых лейтенантиков, и как выяснилось мог почти каждому не только предсказать его судьбу, но и поведать много чего интересного о их делах.

Да уж «благословенные» для некоторых девяностые, хорошенько переломали судьбы почти всех присутствующих.

Кто-то заберётся на самый верх карьерной лестницы. Кто-то зависнет внизу или на полдороги. Другие уйдут в криминал, а, например, невзрачно выглядевший Коля Субботин, через десяток лет получивший кликуху Субботник, так и вовсе, как следует из его уголовного дела, лично прострелит голову своему лучшему другу по школе милиции, Боре Вяткину, с которым они прямо сейчас стоит рядом и ржёт, рассказывая политические анекдоты.

Сейчас в том времени откуда я пришёл, добрая треть присутствующих уже в могилах. Часть на пенсии, кто-то живёт за границей, распавшейся СССР. И лишь единицы до сих пор в строю, причем по обе стороны закона.

Однако существовала вероятность что моё появление внесёт в их судьбы определённые коррективы.

Кое кого не обнаружив, я ещё раз осмотрел толпу и убедился, что в фойе отсутствуют все претенденты на поступление в высшую школу КГБ. А кроме этого тут не было Севы.

— Не, ну что там так долго! — возмущённо воскликнул стоявший поодаль Вадик Орлов, который в будущем станет замом одного из Московских префектов. Затем погорит на взятках и откатах. Избежать наказание помогут влиятельные друзья.

— Да там всё ещё пытают наших претендентов. Их вон сколько, а козырных мест всего два — объяснил кто-то сведущий, из толпы.

— Зачем вообще нужна эта кутерьма с распределениями— возмутился Вадик. — Ведь всем итак ясно, из какого ГУВД или РУВД тебя направили учиться, туда назад и отправят.

— Ну не скажи — возразил кто-то кого я плохо видел и поднял бумажку над головой. — Меня, например, направили в кавалерийский дивизион, вместо того чтобы отослать обратно в Луганск.

И как только неизвестный это озвучил, я сразу опознал в нём Вову Севера. С которым мы не раз пересекались по службе и даже помогали друг-другу.

— Тебя то конечно, хвосты коням крутить, ты ж у нас из бывших казачков.

— Не, бывших казаков не бывает — ответил Север и запрятал бумагу.

Весь этот балаган мог продолжаться ещё долго, но тут двери, ведущие в предбанник актового зала, распахнулись и в фойе все замолчали.

А затем я увидел выходящих оттуда претендентов, первыми из которых шли Дипломат и Антоша. И как только они появились Дипломат победно воздел руки вверх. Антоша тоже скромно махнул. Это означало что у них, как и в прошлый раз всё получилось.

— Ну ничего, мы ещё посмотрим, как у вас всё это пойдёт дальше и к чему приведёт — процедил я сквозь зубы и зло оскалился, отлично понимая, что на этот раз, я всё это дерьмо просто так не проглочу.

Глава 16. Дисциплинарная комиссия

За построением выпускников я наблюдал из-за колонны. На залётчика никто не обращал внимание и меня это вполне устраивало. Последние, напутственные речи отзвучали, и молодые лейтенанты устроили салют из мелких монеток, после чего начали стремительно очищать вестибюль.

В результате внутри остался один Сева. Стоя у входа в актовый зал, он словно заблудившийся щенок, переминаясь