Тогда где же я?

Единственный способ выяснить это – встать и найти источник света. Я собрала всю волю в кулак и подготовила мышцы тела к быстрому скачку вверх – но едва приподнявшись на локти – я сильно ударилась лбом о твердую, холодную поверхность.

Все мое сознание охватило шоковой волной – да что же, черт побери, происходит! Опять стена? Я решительно вскинула руки перед собой и ладони действительно уперлись в гладкую деревянную доску. Подумав еще минуту, я поняла, что нахожусь в гробу.

Бежать мне некуда – гроб хоть и деревянный, но, судя по всему, очень крепкий – мне его так просто не одолеть. Кто-то выкрал ночью меня из моей кровати и затащил сюда, заколотив крышку, оставил подыхать. Кто же на такое способен, кому я опять так понадобилась, кому чем помешала? Похоронить заживо.... самый большой кошмар в моей жизни. Начиная с пяти лет мне постоянно снился один и тот же сон, что я нахожусь в каком-то тесном помещении без окон и дверей, где поток медленно опускается – сначала придавив меня к земле, а затем расплющивая в кровавое месиво. Видимо, кто-то решил преобразить в реальность мой детский кошмар. Очень дальновидный человек…

Я собиралась с мыслям – надо что-то делать, может меня еще не успели опустить в яму и закопать – если я закричу – вдруг кто-то поблизости услышит меня.

Еще неделю назад я бы и не старалась выбраться – просто лежала бы и пялилась в темноту, постепенно переставая дышать. Но теперь мне по-настоящему хотелось жить. Впервые за столько лет я ничего так сильно не желала – как просто дышать и продолжать вести свое существование, не так давно переставшее быть жалким.

Если бы на моем месте сейчас был Алекс – что бы он сделал? Правильно, он бы не отчаивался, а предпринял попытку выбраться. Я стала вслушиваться в окружающие меня звуки чтобы хоть отдаленно понять, где сейчас нахожусь. Внезапно, мое внимание привлек странный звук, напоминающий дребезжание какой-то машины. Может экскаватор? Точно, они копают мне могилу!

Мои кулаки нервно застучали по крышке гроба, я стала биться в истерике, выкрикивая нечленораздельные слова.

Снаружи никакого эффекта – я продолжала неистово кричать – ноль реакции. Когда голос был окончательно сорван, я едва слышно прохрипела: «выпустите, прошу…».

Через секунду послышался скрип – крышка откинулась, и в лицо дунуло потоком тяжелого горячего воздуха.

Продышавшись, я быстро вылезла из деревянного короба и ступила на землю – то что открылось моему взору было трудно описать. Это что-то невероятно-страшное, немыслимое – то, чего быть не должно.

Вокруг меня простиралась бескрайняя пустыня черного, местами красного тлевшего угля. От раскаленной кровавой земли исходил удушающий прозрачный дым, который поднимаясь вверх образовывал густой темно-серый туман, выедающий легкие при каждом вздохе.

Босые ноги делали шаг, стараясь приземлиться на нетронутые огнем куски земли, но сквозь дымящуюся землю жар проникал во все места. Я держала себя в руках, пытаясь сконцентрироваться на чем-нибудь другом кроме боли – с каждым разом я становилась сильней – к подобным ощущениям мне не привыкать. Кто как не я все может рассказать о боли – это чувство я знала от и до.

Еще один шаг. Еще один взгляд – я всматривалась в густой пепельный туман и едва могла уловить вдалеке линию горизонта. Она пестрила перед моими глазами. Еще немного, еще чуть-чуть. Ну же, Лара, не сдавайся.

У меня не получилось, я споткнулась приземлилась на колени. Спонтанный крик вырвался из моей груди – только теперь я поняла, что сижу на тлеющей земле абсолютно обнаженная. От пепла, который забил мои глаза, невозможно было ничего разглядеть. Все это напоминало нескончаемый кошмар. Я терялась в догадках, что делать дальше, зная лишь одно – это мертвая, горящая земля, здесь нет ни единого живого существа и вскоре меня не будет тоже – я посмотрела на свои коленки – они соприкасались с красным углем и в тех местах выступала окровавленная кожа. Я медленно горю. Тлею.

В тот момент, когда я уже хотела встать – перед глазами возникла большая, толстая книга.В ушах все еще звоном отдавался непонятный звук какой-то машины, слишком ненатуральный, скрипучий, походивший на сирену. Может это какое-то предупреждение? Мои руки непроизвольно схватили ее и будто под силой взгляда она открылась на последней странице. Там значился список – список непонятных имен. Я дошла до последнего. «Женька. 29 августа. Автокатастрофа».

Мои глаза широко раскрылись, несмотря на едкий дым, что все это значит? Запись ниже шокировала меня еще больше. «Лара. 18 сентября. Падениес высоты.»

Надписи были выведены красивым, ровным почерком и когда их смысл постепенно достиг моего разума, я потеряла сознание. Но не так, как это обычно бывает – я теряла сознание и при этом знала, что со мной происходит – перед глазами возникла сначала темнота, а затем темнота, но уже с какими-то контурами. Прошла боль и ощущение замкнутого пространства – я лежала на мягкой, теплой поверхности. Снова моя комната.

Это был лишь сон, только сон – ничего больше. Неприятный осадок от сновидения давил изнутри, я все еще не могла придти в себя, но осознание того, что это все го лишь кошмар постепенно приводило меня в норму.

18 сентября, разбиласт. Это бред какой-то…

Мои мысли прервал телефонный звонок. Кто-то посреди ночи решил устроить розыгрыш? Я мигом соскочила с кровати, и метнулась в коридор, боясь, что мама проснется. Напрасно, пробегая мимо ее кровати я отчетливо услышала ее ровное дыхание – несколько бокалов вина погрузили ее в глубокий сон.

– Але, – проговорила тихо я едва уловимым на слух голосом. На том конце трубки молчали.

– Алеее? – Уже уверенней протянула я.

В ответ по прежнему тишина, но спустя минуту я услышала какой-то шум, он постепенно усиливался, как будто приближался. Звук становился громче и громче – это было то самое дребезжание из моего сна.

Мое тело остолбенело и на лбу проступила испарина. Я боялась шелохнуться – трубка по-прежнему была прижата к уху и я стараясь вслушаться в пугающий меня звук – чем больше я это делала, тем отчетливей различала низкий мужской голос, который на фоне всего остального шума, что-то протяжно говорил. Он был какой-то ненатуральный, будто воспроизведенный механически, не голосовыми связками, а какой-то машиной. Слова я не могла различить и были ли они вообще –