— Ты хочешь, чтобы я была и актрисой, и шпионкой. А ведь я не шпионка и не актриса. Меня расколют в момент.

— Может быть, и расколют, но ты хочешь узнать тайну Вирга Сафина или нет?

Внутренне я, конечно, крикнула: «Нет!» «Нет! Не хочу! Не хочу!» — все внутри меня просто орало. Уже тогда я понимала, знала, чувствовала, что знание этой тайны навсегда уничтожит мою жизнь, что в ней хранится нечто такое страшное, что я уже никогда не смогу быть прежней. Мое внутреннее чувство тревоги горело раскаленным красным огнем, предупреждая — не лезть в этот кошмар! Интуиция, внутреннее чутье, да все буквально кричало в истерическом припадке о том, что у меня неприятности. Но я…

Я почему-то подумала о другом. Я жаждала Вирга Сафина не только своим телом, но и духом, и разумом. А информация — это та же страсть, только несколько другого вида. Недаром говорят: кто владеет информацией, тот владеет миром. Я не выдержала и взяла камеру — дурацкий шпионский браслет.

У меня оставалась одна надежда, что браслет не работает, но, приближаясь к Виргу Сафину, я машинально нажала выступающий блестящий камень. Раздался едва слышный щелчок. Мне ничего не оставалось, как поднять руку вверх, делая вид, что поправляю волосы, и снять всех, кто был рядом с Сафиным в радиусе нескольких метров. Особенно темноволосого мужчину, который стоял рядом с Сафиным и не отходил от него.

Я подошла близко. Сафин повернулся. Глаза его недобро блеснули увидев меня. Я не поняла, почему. Лицо его собеседника было очень неприятным: широкие жестокие скулы, хитро бегающие глаза, отсутствующий рот. Все в этом некрасивом и не пропорциональном лице выдавало недобрую волю и жестокость. Исключительно неприятный тип. При моем приближении в глазах этого человека зажегся, словно щелкнул, огонек какого-то интереса. И тут же погас.

— Привет, — сказал Сафин, — ты Света, кажется?

Я поняла, что по какой-то причине Сафин решил устроить настоящую клоунаду, и собралась ему подыграть.

— Нет, Зоя, — едко сказала я.

— Правда? — глаза Сафина горели нехорошим огнем. — А я и не запомнил! Как настроение?

— Замечательное! Вас нашла.

— Тогда познакомься, — Витольд Комаровский, бизнесмен. Мой тезка и самый близкий друг. Он очень редко бывает в Москве. Его приезд для меня — всегда счастливый день!

Все внутри оборвалось. Витольд Комаровский! Витольд! Муж Илоны. Тот человек, которого я ищу. Словно в растерянности, я поднесла руку к лицу и принялась поправлять прическу. Возможно, мне даже удался крупный план.

— А вот эта замечательная тетка, — Сафин обернулся к своему другу, — племянница Веры, моей любимой домработницы! Уже неделю вкалывает ее помощницей с половиной зарплаты. Вот, решил поиграть в благотворительность, сделать роскошный подарок для такой люмпенизированной Золушки. Чтобы, так сказать, на всю жизнь запомнила. Вера была мне так благодарна! А по виду, глядя на нее, не скажешь, что кухонная работница, прислуга. Вот что приличное платье с людьми делает!

Я чувствовала себя так, словно меня облили кипятком. А Витольд Комаровский… Тот засмеялся. Надменно, презрительно, как смеялся бы над кухонной работницей, вдруг попавшей в роскошный зал! Смех его ударил меня, как пощечина. Я не понимала, зачем все это нужно Сафину, по какой причине он старается так меня унижать. Сафин присоединился к его смеху. Едко, хлестко, выразительно они смеялись надо мной.

Я почувствовала, что должна уйти, бежать от них, но почему-то не могла и стояла как вкопанная. А потом… То, что произошло потом, перевернуло мой мир с ног на голову. И сама ничего не понимая, я сорвала роскошную вечеринку Вирга Сафина. Впрочем, обо всем по порядку.

Спиной я почувствовала чье-то приближение, и, обернувшись, увидела очень красивую женщину в алом костюме. Алый цвет очень шел к ее решительному лицу и темным длинным волосам. По этим волосам я и узнала ее. Я ведь видела ее на снимке Макса. Лариса Козлова. Модельер, дочка состоятельных родителей. Последняя пассия Вирга Сафина.

Не мигая, не отрывая взгляд, она уставилась на меня, и все ее лицо горело праведным гневом. Вирг Сафин заметно разнервничался, даже руки его стали дрожать.

— Так значит, вот для этой коровы ты спер мою лучшую модель?

Все умолкли. Стихла даже музыка (кто-то, разумеется, намеренно ее выключил). Происходящее было столь интересным, что даже аутсайдеры за дальними столиками пытались не пропустить ни единого слова из шоу, разворачивающегося прямо на их глазах.

— Так вот для кого ты стащил с манекена в ателье мою лучшую модель? А ведь платье даже не было готово! И ты спер ее ради этой толстой коровы, которая не помещается в него?! — эта женщина явно была намерена устроить скандал. К тому же от нее сильно пахло спиртным. Гнев подогревали пары алкоголя.

— Лариса… Успокойся… — лицо Сафина пошло пятнами (я никогда не видела его таким), — это не то что ты думаешь… Я все объясню…

— Что объяснишь?! Пусть эта толстуха вернет мое платье или хотя бы заплатит за него!

— Лариса… прекрати… мы потом поговорим…

— Нет, ты правда мог спереть мое платье для этого жирного пугала?! Для этого вот?! — упираясь руками в бока, она вульгарно рассмеялась.

Вокруг нас собрались люди, снимая происходящее на камеры, планшеты, смартфоны. С моих же глаз как будто спала пелена. Я вдруг вспомнила все: булавку, неподходящий размер, странное поведение Сафина, уговаривающего не надевать это платье, и просьбы вернуть платье ему.

Кровь раскаленной волной ударила в голову. Я чувствовала себя так, словно горю в огне. Платье с чужого плеча… Не соображая, что делаю, я вдруг стала снимать с себя это платье. Кто-то сзади ахнул, кто-то что-то сказал. Решительно стащив платье через голову, я осталась только в нижнем белье. Затем, размахнувшись, швырнула его, залепив тряпку прямо в физиономию этой дамочки. Тряпка довольно существенно хлестнула ее по лицу. Кто-то засмеялся.

Голая, в лифчике и трусах, я пошла через весь зал, чувствуя на себе устремленные на меня взгляды. В зале ресторана не было ни единого человека, который не смотрел бы в тот момент на меня.

Идти нужно было далеко. Все вокруг расступались, давая дорогу. Я же старалась идти быстро, держа себя в руках из последних сил. Нервы были напряжены до предела. Мне казалось, что стоит остановиться или что-то сказать, как я упаду на пол и буду кричать, кричать до тех пор, пока мир не рухнет, расколовшись на мельчайшие осколки, или я не умру, потому что спасти меня теперь может только смерть.

Так я вышла на улицу, не ощущая холода, не понимая, что происходит. Кто-то схватил меня за плечи, тормознул на ходу.

— Эй, остановись, наконец! Меня же с работы выгонят! — это был запыхавшийся Николай. Перепуганный, он бежал следом за мной, — иди в машину!

— Я никуда не поеду.

— Но ты же не можешь так идти! Ты что, совсем с ума сошла?

— Мне все равно.