двух лет отчаянной и безрезультатной борьбы наконец-то удалось добиться закрытия ночного клуба «Адреналин». Правда, для этого понадобилось, чтобы в соседней области в таком же пожароопасном клубе случилась возгорание, и погибли молодые люди…

— А у нас всегда так, — перебил Вячеслав Рунов и внушительно выговорил: — Чтобы одни могли спастись, сначала другие должны пострадать.

— Ну, и конечно, в закрытии клуба сыграло свою роль то, что его хозяин Нелюбов теперь лишился прокурорской «крыши», как и многие другие наши крутые предприниматели, — продолжил Гущин. — Помню, как ты, Артём, лично во главе омоновцев врывался в этот клуб, облавы проводил и штепсель от аппаратуры из розетки выдёргивал. Но мы своего добились. За наши успехи!

— Проведение мероприятий, по результатам которых подчинённых сотрудников могут «заказать» или подставить, перепоручать нельзя. Тем более хочешь сделать хорошо — делай сам. Я Алексею Павловичу, конечно, ситуацию по телефону доложил официально, он сейчас в Москве, но вам сейчас такие подробности расскажу, — пообещал Горячев и тут же начал рассказывать: — Представляете, при обыске в доме у заместителя начальника отдела прокуратуры обнаружили ковёр из шиншилл. Ни шапку, ни шубу, а целый ковёр! А у его жены только официальный доход показан в миллион долларов США. В общем, Чумакову его фамилия очень подходит. Просто Чума!

— Многие наши сотрудники по ходу расследования говорили: «Мы даже не представляли себе, что можем такое делать», — сказал Рунов.

— Я тебе больше скажу: я сам не представлял, — ответил первый заместитель начальника областного главка.

После третьего тоста москвич Горячев, выйдя на сцену и приняв позу Иосифа Кобзона, объявил:

— А теперь сольные номера, — профессионально взял микрофон и вдохновенно запел: — Москва! Звонят колокола!

Следующую песню исполнил сотрудник главка, который был родом из Хабаровска:

— У высоких берегов Амура часовые Родины стоят…

— А мне что исполнять? «Ой, Кубань, ты наша Родина, вековой наш богатырь»? Не очень-то мне этот гимн нравится, — недовольно произнёс краснодарец Гущин и предложил: — Давайте лучше все вместе споём что-нибудь другое.

— И вновь продолжается бой, — серьёзно предложил Горячев и рассмеялся.

Тревожные летние ночи

Новочеркасск, август 2010 г

С трудом переставляя ватные ноги, Сергей обречённо двигался следом за двумя конвойными по длинному коридору вдоль ряда железных дверей с решётчатыми окошками. За ним шли ещё несколько охранников, и размеренный звук их чеканных шагов гулко отражался от бетонных стен. Ему хотелось исчезнуть, оставив после себя пустое место, раствориться, просочиться сквозь заключённое в бетон пространство. Но ничего такого сделать не получалось, и оставалось только покорно тащиться между своими стражами, словно овца на заклание.

Пленник ощущал странный холодок в затылке, будто кожа под волосами онемела, и хотелось её растереть, чтобы ожила и согрелась, но руки были скованы. А потом голова вдруг разорвалась изнутри и разлетелась на тысячи кровавых ошмётков, взметнувшихся вверх, прилипших к потолку и стенам, поползшим по ним к полу…

Он распахнул в темноте глаза, почувствовал пульсирующую боль в голове и с ужасом понял, что не может приподнять её от подушки. «Неужели инсульт?» — подумалось в отчаянии, он же никогда не жаловался на здоровье. Несколько минут Сергей лежал, не шевелясь, словно боялся расплескать эту внутреннюю боль, потом немного отступило, и он осторожно сел в кровати. Электронные часы на прикроватной тумбочке светились цифрами «03:42».

Убедившись в том, что головокружения нет, он поднялся, взглянул на тихо посапывающую Яну и босиком спустился по деревянной лестнице в кухню. Глотнул таблетку парацетамола, запил водой из серебряного кувшина, влез на высокий стул у барной стойки и тихонько пробормотал: «Что за чёрт».

Во сне его явно вели на расстрел, и он ждал внезапной пули в затылок. Откуда взялось это дикое видение? Смертной казни в стране нет, уж её-то можно не бояться. Хотя лучше мгновенная смерть, чем годы на зоне. Впрочем, годы — это вряд ли, бывшему менту и убийце бизнесменов долго там не продержаться.

Даже мелкий шантажист Усолов после неудачного на него покушения грозил, что достанет Скворцова и за решёткой. (Захар рассказал). Но туда ещё попасть надо, а это вряд ли. Он хорошо замаскировался, и теперь, по прошествии пяти лет после исчезновения из Омска, уже никто не сможет его найти в Новочеркасске. Он был в этом спокойно и холодно уверен. Почему же тогда приснилось такое наваждение?

По мере отступления головной боли, сознание пробудилось от сонного кошмара, и его осенило. Он недавно прочёл стихотворение. Кажется, на каком-то сайте самиздата для малоизвестных авторов, в стиле «Стихи. ру», и вроде оно назвалось «Расстрельное утро». Возникло непреодолимое желание прочесть его ещё раз, причём, немедленно, и Сергей пошевелил мышкой застывшего в спящем режиме ноутбука, который забыл накануне выключить. Стих он нашёл сразу же, как только набрал в поисковике название, и несколько раз вдумчиво вчитывался в строки:

Повиснут руки, словно плети,

Застрянет в горле липкий ком,

Они приходят на рассвете,

Гремя заржавленным замком.

Шаги размеренны и гулки.

Идут по тьме, как по росе.

Расстрел — не лёгкая прогулка,

И возвращаются не все.

Насколько кто и в чём виновен,

Решает только Божий суд,

А на Земле не жалко крови —

Не расстреляют, так распнут.

Гоняет сердце страх по венам,

Не будет гроба и свечей.

Чем больше жертв поставят к стенам,

Тем больше станет палачей.

И вот, сойдясь в небесной сфере,

Поэт и Вор, и Адмирал

О чести спорят и о вере.

И спорят те, кто в них стрелял…

— Совсем не о том это, не обо мне, из другой оперы, — пробормотал он и почувствовал, что сможет снова спокойно заснуть.

Нырнул в постель, прижался к лежащей к нему спиной жене, обхватив её за талию, и словно провалился в небытие.

В десять утра, просматривая на компьютере в своём кабинете местные новости, Сергей громко выругался:

— Чёрт побери! Как такое могло случиться! Такого не может быть, потому что не может быть никогда! Какого хрена он меня преследует по всей стране? Неужели сон оказался в руку?

Ростовская область, август 2010 г

Вокруг столицы вторую неделю горели торфяники, город плотно окутал смок, атмосфера была слишком удушливой для того, чтобы путешествовать на поезде, а самолёты из-за скрывающего видимость густого дыма почти не летали. Мудров решил добираться до Ростова-на-Дону на машине, и за ним в Москву выслали служебную BMW.

После Указа Президента о назначении его на должность начальника ГУВД Ростовской области, Алексей, как и пять лет назад, после назначения в Омск, неделю пробыл в Москве. И опять ходил