Я слез, сказал торопливо, чувствуя вину, что кого-то к чему-то принуждаю:

— Турангандергастенап! Ты свободен отныне и навеки!.. Никто и никогда не может вызвать тебя и превратить в раба, сколько бы раз ни называл твое красивое имя!.. Наоамамьапькумкргшьтимсыыфыаериююиелщшгн!.. Спасибо за доверие!.. Ты был свободен, но теперь абсолютно свободен, ибо никто и никогда больше не может превратить в раба демона, отпущенного на свободу.

Они разом исчезли, даже не поблагодарив, хотя, думаю, даже Наоамамьапькумкргшьтимсыыфыаериюютиелщшгн не знает, что это такое.

Серфик пропищал:

— Мой повелитель!.. Их никто из чародеев не сможет отныне превратить в рабов, но твоя власть над ними прежняя!

Я спросил тупо:

— Почему?

— Знаешь имена, — напомнил он.

Я сказал с досадой:

— Да, ты прав. Тех, что сражались со мной плечо к плечу, я обезопасил даже от себя, помню. Ну да ладно, сейчас не до этих церемоний. Я их точно уже не позову, мое слово твердое. Где это мы?

Он пикнул:

— Насколько я знаю от моего прежнего повелителя, это Мертвый Город Зеленого Призрака. Здесь никто не живет.

— Никто, — переспросил я, — из людей или вообще?

— Из людей, — пояснил он, — а чудовищ тут много. Так говорил король Хенриг, мой прежний повелитель.

— Так и знал, — сказал я с тоской. — Я уж думал, что только такое чудовище, как человек, может выжить везде. Даже там, где и умненькие муравьи не селятся. И кто здесь?

— Не знаю, — пропищал он.

Из тьмы выступили руины, настоящие руины. Мои глаза приспособились, вижу почти как днем, только все в сером печальном цвете, земля странно выжжена, странность в том, что пепел лучшее из удобрений, на нем вырастает самая буйная трава и дивные цветы, а здесь как будто вчера прошел нещадный пал, когда горела сама земля, а здания плавились и текли ручьями, как расплавленный воск.

Но сразу заметно, что ничего необычного, все строилось из камня, как в позднее Средневековье. Другое дело, что жители города явно владели многими наработками людей прежних эпох, и эта магия могла их и сгубить…

— Мой повелитель, — прервал мои тягостные раздумья о судьбах, конечно же, человечества Серфик, — что изволите?

Я вздохнул.

— Знаешь… пора возвращаться. Я ведь на работе, тягостной, скучной и неприятной. И в минуту слабости сбежал… вот сюда. Зигзаг, понимаешь?.. Люди вынужденно делают зигзаги, потому что не могут долго делать скучную и однообразную работу… Большинство находят утешение в пьянстве и ходьбе по бабам, а я вот так увиливаю… Но, увильнув, мы вскоре начинаем мучиться совестью, грызем себя. И в конце концов возвращаемся к тому, что делать не хочется, но надо…

Он явно ничего не понял, пропищал:

— Мой повелитель… возвращаетесь… куда?

— Взад, — ответил я. — Хотя, конечно, если мое Черро близко, можно бы и заглянуть… на минутку, конечно. Я же сознательный. Если и увиливаю от работы, то хоть ненадолго и не слишком побабно. Кто из наших орлов сможет меня туда доставить красиво и величественно, как маркиза, а не простого графа, а то и обычного барона, каких в моем Черро хоть пруд пруди?

Багровая искорка попрыгала передо мной, то ли так хореографично мыслит, то ли переговаривается танцами, наконец пропищал возбужденно:

— Это Мымрурпонтипуаритчмчалппзрпвтаопгхщйчаемжтчиврендж!.. Я уже с ним переговорил.

— И что?

— Он разрешил назвать тебе его имя!

— Славное имечко, — сказал я, — даже я, политик и демократ, у которого языки без костей, могу его либо сломать, либо так завязать в узел, что развяжет только Александр Македонский… Мымрурпонтипуаритчмчалппзрпвтаопгхщйчаемжтчиврендж!

В пяти шагах словно из другого пространства проступила громадная стальная туша, блещущая алмазными шипами на панцире, голова побольше, чем кузница на пятерых, материализовалась, налилась осязаемостью, выросла до размеров двухэтажного дома, если можно вообразить себе здание в виде стального слитка, ощутимо возросла гравитация.

— Мымрурпонтипуаритчмчалппзрпвтаопгхщйчаемжтчиврендж, — сказал я, — хоть мы и не мериканцы, было такое племя где-то, но давай сократим твое прекрасное имя до еще более прекраснейше благородного и звучного — Мымр!.. Твоя задача, Мымр, доставить меня в маркизат Черро… ну, я пальцем покажу, как истинный демократ. Ты как передвигаешься?.. В смысле, ползком, скачками, прыжками, зигзугами или фуксом?..

Демон молчал, я уже думал, что и этот не умеет говорить, повернулся к Серфику, но демон тяжело громыхнул:

— По воздуху.

— Ого, — сказал я невольно, — это вааще… Никогда бы не подумал. Послушай, дорогой и любезный Мымр, мне нужно вот сюда.

Я потыкал пальцем в карту, распечатанную для меня Эркхартой.

— Это… — громыхнул он, — что за линия…

— Вода, — объяснил я. — Океан. Но тебе туда не нужно, я же знаю, вы водные преграды не форсируете. Мне вот сюда, как раз на край с этим странным состоянием вещества и материи, именуемым водой.

— Исполню, — рыкнул он.

— Куда мне сесть?.. — спросил я. — Или, как демократу и гуманисту, ехать стоя?

На самом верху спины появилось углубление. Серфик услужливо пропищал:

— Надо залезть…

— Догадываюсь, — сказал я.

Похоже, Мымр собирался мне помочь, однако я довольно быстро вскарабкался, попытался сесть, однако стальная поверхность в нужном месте прогнулась, спереди выдвинулся выступ и перекрыл мне обзор.

Стальная гора вздрогнула, раздался рев урагана. Я сжался за выступом, что охватил меня почти сплошным куполом, оставив крохотные щели, куда врываются холодные и острые, как ножи, струи ледяного воздуха.

Я стиснул зубы, приготовившись терпеть, как вдруг все стихло. Купол превратился в выступ, затем втянулся в спину, а я обалдело огляделся.

Добротный дом, просто дворец в таких землях, мы в полусотне шагов, совсем близко волны набегают на берег. Левее по берегу два корабля застыли на якорях, паруса спущены, от одного неспешно идет, подскакивая на волнах, ощетинившаяся веслами лодка, похожая на барахтающуюся в воде гигантскую сколопендру.

— Ну у тебя и скорость, — проговорил я обалдело. — Или… даже не знаю, что за перемещение такое…

От дома донесся крик. К моему удивлению, сразу не меньше дюжины человек обнажили оружие и окружили здание.

Я неспешно слез на землю и, хотя внутри все завязалось в тугой узел, кто знает, что здесь уже за порядки, как можно шире и дружелюбнее заулыбался и пошел к дому, распахивая объятия.

Оттуда выскочили еще несколько человек, все вооружены, но один присмотрелся и заорал ликующе:

— Так это же наш маркиз Ричард!..