Чизбатрон. Шуточное название «чизбат» было взято из сленга, создавшегося в Пальмахе, где это слово значило преувеличенный или хвастливый рассказ о достижениях рассказчика — вроде того, как некоторые рыболовы описывают невероятную рыбу, которую им удалось выловить, но которая, к сожалению, всегда срывалась с крючка. Чизбатрон состоял из нескольких аккордеонистов и смешанной группы певцов, которые беспрестанно кружили среди отрядов Пальмаха. Они часто выступали в непосредственной близости от прямых военных действий. То, что они пели, часто резко ироническое по отношению к командованию армии, начинала немедленно распевать вся страна. Большинство песен, которые пела тогда молодежь еврейской Палестины, были сложены бойцами Пальмаха.

Примером неформальности, которая стала особой характеристикой отрядов Пальмаха, может послужить здесь то, как на пике Войны за независимость в моем взводе решался вопрос отправки кандидатов на курсы командного состава. Это определялось на общем собрании, напоминавшем по духу собрание кибуца, где участвовали как наши рядовые, так и командиры. Мы оказались не согласны расформировать наш взвод, даже чтобы выслать всех его бойцов на курсы специализации и повышения в рангах. В результате споров мы решили откомандировать только троих на курсы сержантов и одного — на курсы командиров, чтобы нашими подразделениями продолжали командовать «свои». Чтобы сохранить взвод, мы предложили удержать его таким, каким он был до тех пор. Руководство батальона прислушалось к нашим предпочтениям. Наш взвод и впрямь не был расформирован. В этом мире решения «сверху» были не очень популярны — часто считались малоэффективными. Они обсуждались и были результатом дискуссии между теми, кто должен был их выполнять.

Другим явным выражением неформальности отрядов Пальмаха было то, что после введения погон как обозначения ранга в израильской армии, которое произошло во время войны, в моем отряде командиры продолжали упрямо не носить их. Вместо этого они надевали общий для всех них «знак командира» — узкую зеленую ленту на воротнике, обозначавшую «право приказывать». В нашем батальоне это решение вопроса знаков отличия срабатывало еще долго — до окончания войны.

Популярность Пальмаха в еврейском населении Палестины/Израиля была, конечно, относительной. Были те, кто обвинял его в «партизанщине», в недисциплинированности, в политической левизне, преувеличенном влиянии движения кибуцев и т. д. Звучали обвинения в том, что Пальмах является «партийной милицией» оппозиции, несмотря на то что не было случаев неподчинения в вопросах войны официальному руководству. В то же время были в армии те, которым претил неформальный стиль: бойцы Пальмаха не выглядели как «настоящие солдаты», хотя и добивались часто серьезных успехов в боях. Со временем особо важным оказалось то, что этот взгляд был предпочтен Давидом Бен-Гурионом — премьером и министром обороны Израиля — и его ближайшим окружением. К этому вернемся далее.

Те, кто нас невзлюбил, отдавали предпочтение формам военной организации, определенным Еврейской бригадой, состоявшей в рядах Восьмой британской армии, воевавшей в Северной Африке и Италии. Эта бригада была, по-видимому, единственным подразделением английской армии, которое формировалось по этническому признаку. Оно повторяло в своей структуре организацию британской армии. В июне 1946 года, когда усилились разногласия между правительством Англии и населением Палестины, британские власти расформировали Еврейскую бригаду.

* * *

С началом окончательного ухода британской армии из Палестины временное правительство Израиля начало создание израильской армии (Цва Ха-Гана Ле-Исраэль). Началась мобилизация возрастных групп мужского населения. Отряды, созданные на этой базе, быстро расширялись. В армию Израиля вошел Пальмах, на базе которого были сформированы три бригады: Ифтах на севере, Харель в центре страны и Негев на юге. В условиях резкой нехватки командного состава Пальмах стал также кузницей кадров для других подразделений, и особенно их руководящих звеньев. Оттуда пришел Шимон Авидан, командовавший бригадой Гивати, которая сыграла решающую роль в защите Тель-Авива от атаки египетской армии с юга в мае 1948 года так же, как и Ицхак Садэ — первый руководитель Пальмаха, который принял ответственность за формирование первой бронетанковой бригады израильской армии. К этой же категории принадлежал Моше Даян — мой командир на Иерусалимском фронте, а далее министр обороны Израиля. Замещающим его командиром был Ицхак Рабин, ставший в дальнейшем также министром обороны и главой правительства Израиля. Последний командующий Пальмахом Игаль Алон стал командиром Южного фронта.

14 мая 1948 года, день создания еврейского государства, стал началом вторжения пяти арабских армий на территорию Палестины: иорданской, египетской, сирийской, ливанской и иракской. С ними были также палестинские добровольческие отряды, сильно потрепанные в предыдущих боях. Самой эффективной частью арабских войск был Иорданский арабский легион, с которым моя бригада встретилась лицом к лицу под Иерусалимом. Это была главная вооруженная сила Иордании — королевства, во главе которого стоял Абдалла I (вернее сказать, Трансиордании — королевства, созданного Великобританией для того, чтобы сделать Абдаллу I королем в непростом процессе раздела Ближнего Востока меж западных держав). Командующим Арабским легионом был британский бригадир Глабб (ставший после известным как Глабб-паша). Солдаты Легиона были в основном из бедуинских племен под командой британских офицеров. После убийства Абдаллы в июле 1951 года, когда власть перешла к его семнадцатилетнему сыну Хусейну, английские офицеры были заменены воспитанниками Легиона. Сам Глабб-паша был тогда изгнан под конвоем с территории Иордании.

Базовое оружие израильской армии в начале Войны за независимость напоминало остатки от Первой и Второй мировых войн. В основном у нас имелись винтовки, ручные пулеметы, минометы и гранаты. Было также очень небольшое количество орудий и танков. На Иерусалимском фронте танков не было вообще, но были задействованы броневики, частично созданные кустарными методами, но вполне подходящие для горных территорий страны. Танки были задействованы на юге и севере Израиля египетской и сирийской армиями. Первое время главным орудием против них оказались бутылки с бензином («коктейли Молотова»).

На Иерусалимском фронте бои велись главным образом пехотой против пехоты. Против нас стояли хорошо вымуштрованные солдаты Арабского легиона. По сравнению с ними мы были, конечно, недотренированы. Выработались правила игры, которые выбирали не мы. Днем мы часто чувствовали перевес наших противников, но ночь принадлежала нам: темнота и мальчишеский задор часто играли решающую роль. Неформальность сочеталась с горячей преданностью «делу» и личными дружбами, которые очень помогают, особенно в ночном бою.

Я воевал как рядовой второй роты шестого батальона бригады Харель Пальмаха. Моим личным оружием была винтовка той же модели, которой в 1939 году сражалась с нацистами польская армия. Позже мне выдали «Стенган» полукустарного израильского производства, который я невзлюбил, так как он был очень неточен. Я почувствовал сильное облегчение, когда получил обратно мою винтовку. В бою на мне был пояс с пулями, ручными гранатами и финским ножом.