Засыпая вечером, Липа подумала – а жаль в какой-то степени, что Покойницкий не подал на нее в суд… Это было бы весьма эффектное представление.

Она бы, выслушав претензии, выдержала эффектную паузу и задумчиво так, негромко произнесла: «Насколько я поняла, господин Покóйницкий – тут он непременно бы начал фыркать и плеваться – прилюдно заявляет, что в течение года упорно заказывал ненужные материалы некомпетентному работнику, непонятно зачем, но регулярно их принимал и даже оплачивал по высшей ставке, а теперь хочет, чтобы я из своего кармана компенсировала его вопиющую некомпетентность, граничащую с психической ненормальностью? Я не считаю это разумным и справедливым». На этом бы дело и закончилось, а он бы оказался в пролете с затратами на адвоката и прочую юридическую мерихлюндию… Да, жаль… Но, поди, эта флешка с ее провинциальным бабьим благоразумием отсоветовала! Жаль, жаль…

Утро понедельника – это время, когда работающий остро завидует безработному. А у Липы утро понедельника вызывало приступ типично русского комплекса вины за все и перед всеми.

Ведь кто-то сейчас должен был проснуться по будильнику, отчаянно невыспавшимся, натужно вытекать из-под одеяла липкой струйкой застывшего мясного бульона, тащиться на кухню, почти насильно питаться заветрившимися остатками воскресных пиршеств… А иначе сойдешь с ума на работе, ожидая открытия буфета, и будешь страдать от ненависти к коллегам, стоящим в начале очереди к раздаче. Потом, запихав в желудок комок пищи, близко-то не стоившей заплаченных за нее денег, бороться с тяжеленной головой, которая так и норовит либо вдребезги разбить дисплей, либо варварски расплющить клаву… А конец рабочего дня или никак не наступает, выпирая пупочной грыжей из прорехи на теле пространства-времени, или кончается через пять минут после того, как только что влетевший в офис начальник – свежий и бодрый, только что с дачи – дает тебе срочное задание.

«Конечно, фриланс – это дар небес, – размышляла Липа, глядя в потолок, на котором, как на небосводе, красовались маленькие черные кометы – следы прибитых за прошлые лета комаров. – Но только тогда, когда много заказов. Да, високосный год кончился. Но сдается мне, его влияние будет сказываться еще какое-то время… Ведь и в прошлом году не все так паршиво для меня разворачивалось, по первости все было нормально… Интересно, когда этот вонючий шлейф развеется?… Да, а что бы написать в новом объявлении? Что я хочу получить на выходе?»

Но вставать в любом случае надо – никогда не валяться в постели подолгу Липу приучили еще в детстве.

Липа только-только успела расправиться с завтраком, как зазвонил городской. Мобильный Липа включала после десяти – это знали все хорошие знакомые.

– Олимпиада Иннокентьевна, доброе утро… Не разбудил? – прозвучал в трубке голос Ромы Гуслярова.

«Ох, если бы ты меня хоть когда-нибудь разбудил!..»

– Да ну что вы, Роман Дмитриевич, – чуть снисходительно ответила Липа. – День-деньской на дворе. Уж когда встала, вся в делах.

– Отлично… А к нам вы не сможете подъехать сегодня-завтра?

– Мм… Сегодня часа в два удобно будет? У меня окно в деловом расписании.

Положив трубку, Липа вдруг поняла, что не спросила РДГ-2, зачем ей надо ехать в УВД – по делу г-на Покойницкого или у родной милиции опять есть к ней срочное и ответственное задание?

«Перезвонить, что ли? Брать диктофон и прочее? А, возьму – лишним не будет. Журналист и женщина всегда должны быть в форме».

День был отличный, солнце сияло, планомерно разгоняя ледяные натоптыши с тротуаров по темным углам. Липа давно не каталась на трамвае – остановки неудобно расположены, но ей не терпелось добраться до УВД и… увидеть, то есть узнать, что за работенку решили ей поручить. Поэтому она вышла почти за полтора часа до встречи, поехала на трамвае, повышенно громыхливом, но почему-то удивительно обаятельном, энергично прошлась до милицейского подворья, где гужевались милиционеры и разъезжали туда-сюда патрульные машины.

– А, Олимпиада Иннокентьевна, – озарился улыбкой Гусляров, когда Липа сунула нос в дверь. – Вы зайдите, посидите… Я сейчас.

Он быстро промелькнул мимо Липы, и минут пятнадцать она сидела в его кабинете, озираясь.

К сожалению, ничего говорящего о личных привязанностях РДГ-2 в кабинете не было – календарь на стенке был простенький, никаких фотографий на столе – спартанская обстановка. Ну, понятно – карающие органы… Тут не до сантиментов.

– Олимпиада Иннокентьевна, – Липа вздрогнула, оглянувшись на голос Гуслярова, – пройдемте к начальству.

«Ну чего ты меня все по отчеству да по отчеству… Я что – старая?! Я особа старшего девичьего возраста!»

– Олимпиада Иннокентьевна, вот вам от нашего управления. – Седой полковник вынул откуда-то из-под стола пакет и протянул его Липе. – За проделанную работу.

– Да вы это зря – мне же должны гонорар заплатить, – сделала очень-очень честные глаза Липа…

– Нет, мы специально узнавали – гонорары там не платят, так что… Спасибо вам еще раз.

– Пожалуйста, обращайтесь, – сказала Липа, принимая подарок.

«Тяжелый… И что они там придумали?»

– Да, вот об этом я и хотел с вами поговорить… Вы сейчас где работаете, если не секрет?

– Да вроде и нигде… Там-сям. Сейчас в отрасли застой. Специфический бизнес, знаете ли. Люди экономят на необязательном, в том числе и на литературных продуктах в пользу продуктов питания.

– Так, ясно… А как вы смотрите на то, чтобы постоянно работать в органах внутренних дел?

– Мм, а в каком качестве? – несказанно удивилась Липа, даже и не пытаясь угнаться за собственной нижней челюстью.

«Во – тайный агент, кличка Липа! Посиделки в маленькой комнатке и на меня, что ли, тоже действуют?!»

– Нам с нового года дали единицу – должность пресс-секретаря. В целях оживления связей с общественностью и средствами массовой информации, для создания положительного образа сотрудника милиции.

– А что, – сказала Липа чуть сдавленно, – мне такая работа близка.

– У вас ведь профильное образование?

– Да, с этим у меня все в порядке. Профессиональные награды имеются.

– Неужели? Прекрасно! Но если вам надо подумать, мы вас не торопим. Шаг этот важный.

«Ага – бывших разведчиков не бывает… Или это про другое?»

– Да, я-то в принципе совсем не против, мне здесь вполне психологически комфортно. Тем, на которых я могла бы показать свое мастерство, у вас хоть отбавляй… Просто я должна обдумать, как сочетать работу в милиции с другими моими обязанностями.

– Это с какими, например? – чуть напрягся полковник.

– Ну, коль скоро я журналист, и довольно известный, люди приходят ко мне со своими проблемами, я должна как-то отзываться, что-то предпринимать… Социальная миссия.