– Не хочется, но пусть уж лучше так. Тань, можно я пока у тебя поживу?

– Конечно. Особенно учитывая мое сегодняшнее свидание, которое я планирую затянуть до утра, если кавалера не сдунет в первые же полчаса. Так что для полного счастья в моей однушке не хватает только тебя с наследниками.

– Ты мне друг?

– Друг. Но у тебя еще есть тетя. И вообще не пытайся решить свои проблемы за чужой счет. Втяни в это дело лучше тетю Веру.

– Уж лучше никого не втягивать. Она мне всю плешь проест.

– Тогда не втягивай никого, – согласилась Ирка. – Разведись, разменяй апартаменты и начни новую жизнь.

– Это долго.

– Быстро только у кроликов, а у людей – долго. Деньги дома есть?

– Есть какие-то.

– Могу себе представить ваши «какие-то». Сумму обрисуй.

– Откуда я знаю, сейчас пересчитаю. Все нужны?

– Посмотрим, тащи сюда. Я хоть на нормальные деньги погляжу.

Когда Света принесла из сейфа коробку с деньгами, Новгородская протяжно свистнула и откашлялась:

– Тогда так. Есть два варианта. Первый, не корчить из себя мать Терезу и взять все. Тогда все проблемы на ближайшие полгода при условии жесткой экономии будут решены: снимаешь квартиру, берешь няньку в агентстве, а сама ищешь работу и другого мужика. Или остаться гордой и справедливой. Тогда взять половину, переехать к тете Вере с детьми, опять же взять няньку, и далее смотри пункт первый.

Света предпочла второй вариант, хотя Новгородская презрительно фыркала, намекала, что мужиков надо учить, и запугивала перспективами голодного и холодного существования. В результате вечером, когда Крыжовников принесся с работы, в квартире было пусто и тихо, а на столе лежало письмо:

«Я все знаю. Забрала половину того, что нашла в сейфе. Подай на развод сам. Прощай».

Семен потер лоб, зачем-то пошлепал себя по щекам, потом прошелся по темной квартире и зажег везде свет. Непривычная тишина давила на уши, и он включил телевизор. Сделав пару кругов по опустевшим апартаментам, Сеня заглянул в холодильник, откуда предусмотрительная Новгородская выгребла все, чтобы Семену было проще осознать свое нынешнее положение. Она даже изъяла соль, сахар, кофе и хлеб, пока Света бестолково забивала одежду в тюки.

Свобода. Вот она какая. Одинокая, наполненная равнодушным бормотанием телевизора и голодным урчанием в животе. Никакой эйфории, только вязкое ощущение неправильности происходящего. Словно несешься с горы прямо на торчащий из снега пень, а свернуть уже нельзя. Ладно, многие разводятся, ничего страшного, это как зуб больной удалить… На самом деле у Семена было такое чувство, что удалили не зуб, а что-то большое и важное, после чего осталась болезненная пустота, вакуум, который требовал заполнения, всасывая все мысли и не давая насладиться новыми ощущениями. Собственно, и ощущения были так себе – неважнецкие. Кто-то из знакомых говорил, что жена не нога, одну оторвешь – новая вырастет. Так вот сейчас Крыжовников отчаянно трусил и сомневался, что народная мудрость имеет право на существование. Надо было немедленно проверить.

Он набрал номер и затаил дыхание.

– Алле-о-о-о!

– Элечка?

– Приве-е-ет, ты куда пропал? Я весь день звонка ждала!

– Ждала?! – Семен воспрял духом. Неуверенность его проистекала еще и от того, что он пока не считал нужным посвящать молоденькую подружку в подробности своего семейного положения. Ни о жене, ни о детях девочка пока не знала и даже не спрашивала. Последний факт особенно настораживал, так как могло оказаться, что она свято убеждена в его холостом состоянии. Хотя теперь он опять был почти холостым. И что характерно – без разборок и скандалов. Крыжовников даже зауважал Свету за достойный выход из неловкой ситуации. Конечно, следовало бы еще поразмыслить, а кто, собственно, заложил и доложил, но это было уже не столь важно…

– Конечно, – тоненько подтвердила Эля и вздохнула.

– Так позвонила бы сама.

– Неудобно. Тогда получилось бы, что я навязываюсь.

– Глупенькая, разве такие красавицы могут навязываться? Хочешь, приезжай ко мне!

– Прямо сейчас? – опешила девушка.

– А что? Прямо сейчас, – уже менее уверенно подтвердил Сеня. Откуда-то сосулькой свалилась мысль, что именно сегодня Света может нагрянуть, чтобы объяснить все, что не дописала в записке. Женщины любят смаковать подробности и вытягивать жилы в пиковых ситуациях. Насколько Семен помнил, обманутые жены не уходят молча, так что еще не факт, что все закончилось. Особенно учитывая наличие у жены такой подруги, как Новгородская. Ирка запросто могла устроить засаду где-нибудь поблизости, чтобы подтвердить компромат. Разумеется, ведь дурак-муж немедленно зазовет на освободившееся место свою пассию. Женщины, как правило, мыслят примитивно, делая из мужчин этакое подобие тупой макаки, живущей на сплошных рефлексах. А он, Семен Крыжовников, не такой…

– А мы не помешаем твоим родителям? – осторожно уточнила Эля.

– Я живу один.

– Один?

– Да. А что тебя удивляет?

– Сеня, я никогда тебя не спрашивала, мы еще не так близко знакомы. – Эля замялась. – А ты был женат?

– Как тебе объяснить, – напрягся Семен. – Дело в том… Не знаю, как бы тебе объяснить. Я тебя люблю.

– Я тебя тоже, – торопливо согласилась девушка. – Ты сейчас что, пытаешься уйти от ответа?

– Ни в коем случае. Я объясняю. Дело в том, что я тебя очень люблю, поэтому объяснил все жене.

– Сам? Но ты мне ничего не говорил!

– Зачем, солнышко? Не забивай себе голову моими проблемами. Я ей все рассказал, и мы расстались.

– Как это?

– Просто. Очень просто и интеллигентно, как нормальные цивилизованные люди.

– Она выгнала тебя из дома, и тебе негде жить? – догадалась Эля.

– Да нет же! Она ушла. Какие глупости ты спрашиваешь! Я же пригласил тебя к себе. Ну, раз ты сегодня не хочешь…

– А дети у вас были?

– Почему были? Они и сейчас есть. Мальчик и девочка, – с гордостью за отцовство объявил Крыжовников.

– У тебя была жена, дети, а ты… Ты мог вот так… – ахнула Эля.

– Как? – забеспокоился Семен. – Это нормальный рабочий момент, всякое бывает. Люди встречаются, люди влюбляются… Как в песне. А потом расходятся. Ты еще маленькая…

– Для чего маленькая? – вдруг закричала Эля. – Чтобы понять, что ты способен выставить из дома жену с детьми? А для того чтобы прийти к тебе ночевать, я достаточно большая?

– Я не выставлял, она сама. Ну-ка перестань на меня орать. Кто тебе дал право так…

– Никто. Ты отвратителен. Ты пал в моих глазах ниже плинтуса и глубже канализации. Прощай.