– Чего ты плачешь, неблагодарная девчонка? – сказала она тогда. – Так бы и прожила всю жизнь под каблуком этого дерущегося дурака, да ещё с дурной обузой. Собирай вещи, мне нужна служанка, поедешь со мной.

Глоди служила советнице уже два года, но до этого ни разу не смела ослушаться. После случая с побегом она засыпала в слезах и молилась, ожидая, что госпожа вот-вот прознает о её проступке, но та даже не заподозрила. Или сделала вид, что не догадывается.

В главном замке Глоди неустанно преследовала Тень. Она ползла за ней, просачиваясь через щели запертых дверей и замочные скважины, скользила по подушкам и простыням, пока Глоди мучилась бессонницей, проникала во сны и мешала думать. У Тени не было имени, и хотя каждое зеркало отражало силуэт, никто не видел её лица. Глоди боялась сойти с ума подстать Эсаноре, ночами беседовавшей с куклами, но Тень чувствовала не только она. Все, кто бывал в замке, ощущали её присутствие.

Юноша, которого Эсанора нашла где-то в Северной тюрьме, и правда очень походил на брата. Глоди редко выходила с ним гулять и не выпускала одного, поэтому Норд был очень бледным. Чёрные волосы он получил от отца, а черты лица от матери, которая умерла почти сразу после родов. К шестнадцати годам брат вымахал на голову выше Глоди, но почти не говорил и рассуждал, как пятилетний мальчик. Глоди любила его, и если не любила, то ценила мужа. Дарованная Эсанорой свобода оставила глубокую дыру в её сердце. Даже видеть этого юношу было для Глоди мучением, а советница хотела потешиться его казнью. В прошлый раз беглецам удалось уйти, но что Глоди могла теперь?

Эсанора и второй советник Лариус неделю назад отбыли на материк по требованию Майернса, и пока они решали вопросы острова в безопасной недосягаемости, Зенфред не находил себе места. Прошло уже много времени, но он не приблизился к цели ни на шаг, а тут ещё Аринд попал в передрягу, и Зенфред понятия не имел, жив он или мёртв.

Пустой гнев подтачивал силы, а беспомощность удручала. Зенфреду нужно было не просто отомстить, но заставить врагов публично признать вину и выдать всех участников заговора. Такое дело требовало тонкого и обстоятельного подхода. Зенфред должен был видеть глазами высшего света и слышать его ушами, находиться в курсе всех политических событий последних лет, знать мотивы и планы врагов, уметь выявлять их слабости и постоянно находиться рядом, чтобы контролировать их поступки, при этом не вызывая ни у кого подозрений. Пробраться в змеиное логово можно было, только самому став змеёй, иначе старания Зенфреда скатывались в тупик, и он превращался в рыбу, бестолково бьющуюся об лёд.

Придуманный план был прост и опасен, как меч о двух концах. Зенфред решил ещё раз поменять тело и вселиться не в кого-нибудь, а в сына второго советника, о котором было известно только, что он учился магии и окончил учёбу в этом году. Второй переход был чреват рассеиванием Источника, но Зенфред решил, что лучше уж умереть в попытке, чем в бездействии.

Искать сына Лариуса среди трёхсот выпускников было непросто, но выбора не оставалось. Академия на десять лет отнимала у адептов имена и статусы. Они обязывались забыть о своём происхождении и о роли, уготованной им во внешнем мире. Но теперь маски были сняты, а знатные титулы вынуты из ларцов и выставлены напоказ. Юные маги и магини выпорхнули из каменной клетки Академии, обратившей белые куколки закрытых Источников в разноцветных бабочек.

После церемонии первой крови в Храме устраивалась неделя показательных поединков между адептами и подтверждение статуса тех, кто владел не боевыми талантами. Теперь всё закончилось, и магов ждал путь обратно на материк, в родные замки и поместья, а перед этим в Пранте готовилось грандиозное празднование для новоиспечённой элиты. Несмотря на солидное вложение средств со стороны самого Майернса, оно, однако, считалось неофициальным и практически не поддавалось контролю правительства и Академии. В этот день высший свет закрывал глаза на все причуды юных магов, и те вволю разминали затёкшие от строгости и множественных запретов крылышки. Празднование проводили в роскошном центральном дворце Пранта, туда и направлялся в дорогом экипаже приодетый под стать окружению Зенфред. Научившись вторгаться в Источники людей, он без шума и труда раздобыл деньги, и это оказалось весьма полезным приобретением.

Чувства, которые он сейчас испытывал, сложно было назвать однозначными. Зенфред знал, что скоро встретит тех, кто учился вместе с ним долгих десять лет, но теперь он находился от них по ту сторону стены и был тенью на чужом празднике жизни.

Зенфред скучал по себе прежнему, по времени, проведённом в тишине библиотек за бесконечным чтением или в вечерних беседах с Вельмунтом и мечтательном любовании Линэ, в редкие свободные часы сидевшей на краю фонтана во внутреннем саду. Зенфред запечатал всякие воспоминания о людях, которые никогда уже не станут считать его равным. В том числе и о Линэ, хотя он до сих пор любил её и тешил надежду увидеть снова.

Экипаж остановился, и Зенфред торопливо стряхнул с себя задумчивость. У высоких кованых ворот стояло несколько солдат, проверявших приглашения. Заветную бумагу с печатью Зенфред ещё вчера раздобыл у того самого мага, из мыслей которого стало известно о предстоящем праздновании. Дорогой костюм и впечатляющий экипаж сделали своё дело: применять на стражниках внушение не потребовалось.

Вечернее небо теряло краски лазури и пестрило розовыми мазками облаков. Ветер оставался тёплым и тихим, и не было ни намёка на зиму, объявшую большую часть острова. За воротами простирался регулярный парк с расположенными вдоль главной аллеи стрижеными кустарниками, деревьями, клумбами, многочисленными статуями и прозрачными фонтанами из разноцветного светочного камня. Впереди дышало прохладой озеро, отражавшее в небе тёмных вод звёзды фонарей. Людей было много. К воротам подъезжали экипажи за экипажами, дамы и кавалеры в вечерних нарядах гуляли в прохладной тиши деревьев и вдыхали запах роз.

Зенфред неторопливо подошёл к мосту, ведущему в центральный дворец. Его перила украшало множество искрящихся жёлтых фонариков, создававших ощущение звёздного лабиринта. Крошечные мотыльки облюбовали цветы и порхали с бутона на бутон, подхваченные ласковыми воздушными потоками. Фонарики сменили цвет на фиолетовый, теперь мост выглядел торжественно и загадочно. Ажурный, почти тающий в темноте дворец, казалось, был вырезан изо льда. Специально подобранный свет создавал иллюзию прозрачности сотен светящихся башен. Дорожка, мощённая кремовой плиткой, вела к широким, устланным ковром ступеням главного входа.

Зенфред восхитился представшей перед ним красотой, но как только он вошёл внутрь, люди превратились в бумажных человечков, а длинные столы, на которых стояло угощение и сверкали до блеска начищенные приборы, статуи и картины в золочёных багетах стали подобием декораций. Зенфред углубился в полутёмную часть зала и закрылся от царившего вокруг шума. Сейчас он должен был отыскать свою цель среди мелькающих лиц и россыпи разноцветных Источников.

Оркестр играл без передышки, отовсюду слышался заливистый смех, звон бокалов, топот ног, пустившихся в пляс. Маги развлекались, замораживая воду в фонтанах, взрывая фужеры и устраивая бои, во время которых некоторые оказывались нешуточно ранены или подожжены, но тут же лечились полупьяными целителями и парой-тройкой ошивавшихся рядом лекарей. Всё это веселье на грани безумства раздражало Зенфреда, но стоило отдать дань благодарности горячительным напиткам, изрядно влитым в адептов. У Зенфреда не было времени, за которое он мог позволить Источнику привыкнуть к новому телу, и нетрезвое состояние жертвы пришлось бы очень кстати.