заподозрил правды и, приказав последить за супругою, узнал, что та наградила его ветвистыми рогами и скакала так же резво, как муж, платя ему тем самым за глумление. Уверившись в ее измене, принц понял, что комедия обратилась в трагедию; когда он в последний раз возгласил ей свой «отъезд», а она ответила тем же, то взбежал по лестнице и внезапно распахнул двери ее спальни, застав любовников за делом. Дама сказала: «Я знаю, что погибла; можешь убить меня на месте, я не страшусь смерти, более того, желаю ее, ибо успела отомстить тебе, сделав рогоносцем; однако ты сам виноват в своем позоре, который я никогда не навлекла бы на тебя в ином случае; я была верна и предана тебе и не изменила бы ни за какие сокровища, но ты оказался недостоин такой честной и порядочной женщины, как я. Итак, убей меня хоть сейчас, но, умоляю, если у тебя в сердце осталась хоть искра милосердия, пощади этого беднягу, который попал сюда не по своей воле, но по моему настоянию и как орудие моей мести». Принц, однако, жестоко и безжалостно убил обоих. Посудите сами, что же иное могла сделать сия принцесса в ответ на мужнее презрение и недостойное отношение к ней со стороны супруга?

Проникшись сей печальной историей, слушатели немного помолчали. Следующую историю поведал нам Франсуа Валуа:

— Бывает и так, что дама может изменять не только мужу, но и любовнику, а иногда, им всем одновременно.

— Мой прадед, король Франциск I, однажды решил посетить свою любовницу в неурочный час. Имея с ней давнюю связь, он, не откладывая дела в долгий ящик, стал грубо стучать в её дверь, как настоящий повелитель. Дама же в это время пребывала в компании господина Б. Застигнутая врасплох, она принялась срочно решать задачу, куда спрятать кавалера. На счастье, дело было летом и камин был забит свежими ветками, как это было принято у нас во Франции. Вот она и посоветовала ему спрятаться в камине, за ветками, прямо в рубахе — тем более что в доме было тепло. Король же, совершив то, что ему надо было от дамы, вдруг захотел облегчиться и, не найдя подходящей посудины, направился к очагу и пустил струю прямо туда, сильно покропив бедного влюбленного; тот вымок, словно на него вылили ведро воды, ибо она, как из садовой лейки, потекла ему на лицо, в глаза, в нос и рот. Можете представить, как не повезло незадачливому кавалеру, каковой не посмел и пальцем пошевелить, проявив чудеса терпения и выдержки. Сделав дело, король попрощался с дамой и вышел. Та затворила за ним дверь и позвала своего любезника продолжить прерванную забаву. Она помогла ему умыться и дала другую рубаху. Все это они проделали, изрядно посмеявшись после того, как сильно перетрусили…

— Позже узнав об этом король долго смеялся, простил незадачливую любовницу, но Б. пришлось покинуть двор, удалившись в провинцию.

Народ поулыбался над бедолагой придворным, но сам процесс нецелевого использования камина ни у кого удивления не вызвал. Позже мне объяснили, что в горящий каминный огонь парижане часто опорожняли ночные горшки, так что…

Де Ронсар был короток, но затронул весьма щепетильный вопрос:

— Рассказывали мне об одном высокородном чужеземце, что выдал замуж свою раскрасавицу дочь за другого знатного вельможу, который долго искал ее руки, да вполне и заслуживал ее; однако же перед тем, как выпустить дочь из дому, отец решил самолично снять пробу, говоря, что уж коли он так усердно воспитывал и взращивал сию породистую кобылку, то должен первым вскочить на нее, дабы проверить, на многое ли она годится. Не знаю, правда ли это, только говорили, что познал ее не один отец, но и другой красивый и благородный дворянин; муж тем не менее не увидел в этом поступке ничего для себя обидного — напротив, почел за честь. Да и решись он ее осудить, его бы не поняли: она была красотка не из последних, а красоте к чему же пропадать зря?!

К инициативе заботливого папаши слушатели отнеслись негативно: красоте, конечно, пропадать не стоит, но родитель палку явно перегнул. Но, все признали, что о подобном уже слышали: подобные шалости отцов со своими дочерями, были случаями далеко не единичными.

Очередь дошла до меня, пришлось вносить свою лепту:

— Знаю случай. Когда муж и жена отнеслись к взаимной измене без взаимной неприязни. Рассказывали мне, некие знатные супруги сочетались браком по взаимному расчёту, не испытывая телесной привязанности друг к другу. Молодая жена не любила мужчин, состоя в греховной связи с своей служанкой. Позже, муж тоже удостоил служанку своим вниманием. Таким образом, изменив друг другу с одним и тем же объектом, супруги не испытали взаимного недовольства. Ибо, жена не ревновала к мужчинам, а муж к женщинам.

Историю встретили доброжелательно, а Брантом слушал очень внимательно. Полагаю, одним сюжетом в его будущей книге стало больше.

Последний рассказчик внезапно заартачился, отказавшись от своей очереди продолжить беседу. Возмущённые таким пренебрежением его товарищи постановили сменить тему, решив сделать её героем непосредственно проштрафившегося Бюсси.

— Присутствовал я, — начал ухмыляющийся Пьер де Бурдей, — при одной занятной сцене: наш дорогой господин де Бюсси, который всем известен своим остроумием и язвительностью, однажды, приметив при дворе одну вдову весьма мощного вида, известную своими любовными похождениями, спросил: «Как, эту кобылу все еще водят крыть к добрым жеребцам?» Его слова были переданы даме — и та стала его смертельной врагиней, о чем он не преминул узнать. «Что ж, — заметил он тогда, — я знаю, чем помочь горю. Передайте ей, что я выразился иначе, сказав: „Как, эта норовистая кобылка еще не перебесилась?“ Ибо мне известно, что ее обозлило не то, что я сравнил ее с женщиной легкого поведения, а то, что я назвал ее старухой; когда же она узнает, что я обозвал ее молодой кобылкой, ей покажется, будто я еще уважаю в ней пыл ее вечной молодости». И вправду, когда той донесли исправленные слова, она получила полное удовлетворение, успокоилась и вернула де Бюсси свое расположение, что нас преотменно повеселило. Хотя что бы она ни делала, ее все равно почитали старой заезженной клячей, которая, несмотря на свои древние года, все еще ржет и взыгрывает, завидев вдали табун.

Далее, было рассказано ещё немало интересного из похождений, будущего героя романа А. Дюма, но меня волновало совсем другое. Под конец разговора, я всё же спросил у сьерра Брантома совета: что мне сделать, чтобы добиться аудиенции у