Лехельт слегонца толкнул приятеля коленом в место, самой природой для этого предназначенное.

— Ты где был, гад?!

— Отстань, не до тебя! — сердито ответил Ролик, не оборачиваясь.

— Ах, не до меня!

От второго толчка нахальный стажер зарылся в салон с головой и ощутимо ушибся.

— Ты что делаешь! — возмущенно закричал он, потирая лоб. — Не видишь, что у нас проблема?! Вика сережку потеряла! Ревет напропалую! Мы ищем!

Пассажир с рыданием поднял заплаканное лицо.

— Вика! — изумился Лехельт. — Ты здесь откуда?!

Вместо вразумительного ответа этот «киндер-сюрприз» только всхлипывал да высовывал зачем-то язык. Впрочем, и так было понятно, где задержался Ролик.

— Да что ты так ревешь! На месте у тебя все — и на веке, и на губе…

— Ы-ы-ы!.. — замычала еще отчаяннее Вика, замотала головой, высунув язык на запредельную длину. — Я же тебе показываю!!!

— У нее из языка серьга потерялась, — озабоченно пояснил Ролик. — Не плачь, моя рыбка, мы обязательно найдем, или я куплю тебе новую…

И он нежно поцеловал девочку в красную зареванную щеку.

— Рыбка?! — остолбенел Андрей. — Ну вы, ребята, зря времени не теряли! Имей в виду, ей только семнадцать лет!

— Я подожду, — скромно сказал Ролик. — Для настоя щей любви полгода не помеха. Проверим свои чувства, и все прочее…

— Обалдеть! Но как можно было потерять сережку изо рта?! Может, ты ее проглотила?

— Ничего я не глотала! Мы целовались… а потом машину тряхнуло! Я ему говорила — веди аккуратно!.. а он не слушался!..

— Так, может, и черт с ней?

— Не-ет! У меня теперь не больше всех сережек в языке бу-уде-ет!.. — и Вика вновь залилась слезами.

Лехельт с Роликом непонимающе переглянулись, пожали плечами.

— Я ей говорил: приедешь — вставишь новую. А она ревет. Дырка, говорит, зарастет, а новую колоть больно.

— Хорошо! Стоп! Меня это не колышет! Мне в город надо по-быстренькому! Мухой! Так что бросайте свои поиски — и поехали! А ты вечером Кляксе объяснительную напишешь, где ты был во время задания!

— Ты что, Андрюха! Какое задание? Смена-то кончилась! И потом — мы же почти родственники!

Лехельт так выразительно воззрился на наглеца, что Ролик умолк и полез в машину, бормоча себе под нос:

— Ничего не понимаю! Никакой кровной близости не чувствуют!.. Надо ехать в Калининград, знакомиться с мамой. Андрюха, как ты думаешь: дадут мне отпуск, если я еще полный год не выслужил?

Лехельт высокомерно молчал. Они едва отъехали, когда Ролик, по—прежнему сидевший за рулем, вдруг сказал:

— Кстати, если ты торопишься к Маринке, то она здесь, а не в Питере. На черном «форде» с каким-то шоколадным гражданином! Они возле Павловского дворца стоят. Точно, точно, мы оба видели.

— Так поворачивай!

— А я думал — тебе не терпится на меня телегу настрочить!

— Мне не терпится тебе настучать в репу по первое число! В твою бестолковую бакинскую тыкву! Поворачивай!

— Не такая уж она и бестолковая…

На проспекте, плавной дугой огибающем романтический замок Павла I, с башнями и часами, и впрямь торчал черный мощный «форд». По одну его сторону, облокотясь о крышу салона, стоял вразвалочку крупный афроамериканец и осматривал со спины памятник убиенному императору. Черная кожа его блестела и лоснилась в тон капоту автомобиля. По другую сторону Маринка, чертыхаясь, нервно тыкала тонкими пальцами в сотовый телефон.

— Роуминг, роуминг!.. Никому не надо ни черта!

Лехельт выскочил из машины, поспешил к ней.

— Ты что здесь делаешь? Мы же должны были встретиться на Невском! Я бы, значит, торчал там, а ты тут с… с… — он злобно зашипел, не находя нужного слова.

— Да, я тут с Бобом! — тотчас взвилась Маринка. — С клиентом! — поправилась она. — Как тебе не стыдно! Мне подвалила халтурка — и что теперь?! Я же для нас обоих стараюсь! А ты бы поздоровался сначала!

— Кто тебя знает… — полушутя, полувсерьез сказал Андрей, целуя ее. — Сперва во Францию, потом бац — и в Америку… Позвонить надо было, что ли…

— Я звоню, звоню — а они отключили меня! Денег-то нет! Зарабатывать нужно! Надо верить друг другу, иначе наши отношения так и не сложатся!

«Я все это где-то недавно слышал…» — меланхолично подумал Лехельт.

— И долго он будет пялиться на императорский зад? Мы опять на концерт опоздаем!

— Дело вовсе не в нем! Мы уже программу экскурсии выполнили! Мы милицию ждем. У нас тут авария… вон с той машиной. Понимаешь, они нас подрезали так неудачно… и мы их стукнули бампером, вон — видишь вмятину?

— Ну да… неплохо. А вашей машине?

— Нашей, слава Богу, ничего. Она из агентства, из проката! Меня за нее с работы уволят…

— Так пусть твой Боб отстегнет ребятам на ремонт — и все дела! Сколько они просят?

— Две тысячи долларов…

— Однако! А он?

— У него есть деньги. Но он не хочет платить без решения властей. По-моему, он развлекается…

— Откуда он такой свалился?!

— Он раньше изучал жизнь и социальный уклад папуасов Новой Гвинеи. А теперь к нам приехал.

— Вот гад! — сказал подошедший сзади Ролик и скорчил негру рожу. — Бэ-э-э!

— Витя, перестань! Он неплохой парень. Он сказал, что это он сидел за рулем.

— А кто на самом деле сидел?

— Ну как кто… ну, я… Таковы условия контракта! Боб сказал, что на самом деле этим ребятам повезло! Он сказал, что если бы он сидел за рулем, им разворотило бы полкузова, потому что он ездит гораздо быстрее меня! Боб сказал…

— Да погоди ты! Заладила: Боб, Боб!.. Лучше попроси его так на меня не пялиться… я не кенгуру в зоопарке! Ролик, вернись к нашей машине… на всякий пожарный.

Лехельт, присматривался к старому задрипанному «опелю „Вектра“», какого-то загадочного, розоватого цвета, в пятнах. «Опель» стоял впереди, в метрах десяти, и оттуда тоже пристально наблюдали за ними.

Чем дольше вглядывался Андрей, тем больше укреплялся в мысли, что это профессиональные кидалы. «Наружка», проводя дни и ночи на колесах, часто сталкивается с ними. То один, то другой наряд подставят под аварию с иномаркой — неправильно покажут сигнал поворота, подрежут, выскочат из правого ряда в левый… Водят они мастерски, среди них многие — бывшие гонщики. Главный принцип — заставить ударить себя в зад. У кого нос разбит — тот и виноват. Такие встречи, конечно, плачевно заканчивались для кидал — как минимум понапрасну разбитой машиной. Понемногу их выдавили из Питера. Одни ушли промышлять на трассу, другие — в область.