Каждое его слово прерывалось всхлипываниями.

– Где она была между двенадцатью часами ночи и восемью часами сегодняшнего утра?

– В постели, конечно.

– Вы можете поклясться на библии?

– Да, могу.

Он поднял с пола библию и держал ее, положив на нее правую руку ладонью вниз.

– Клянусь в том, что моя жена между пятью и шестью часами вчерашнего вечера и всю прошедшую ночь, от полуночи до утра была со мной, в этом доме. Этого достаточно?

– Да, благодарю вас.

Этого совсем не было достаточно, но на большее мне нельзя было рассчитывать, пока я не найду улик.

– Это все?

Его голос звучал как-то неуверенно. Я подумал, уж не боится ли он оставаться наедине со мной в доме.

– Не совсем. До вчерашнего дня у вас была прислуга, Флори. Так?

– Да, Флорида Гутиерец. Жена рассчитала ее за некомпетентность.

– Вам известен ее адрес?

– Конечно. Она ведь прослужила у меня почти год. Восточная Гидальго-стрит, 437, квартира Е.

Миссис Беннинг стояла у двери. Она прижалась к стене, чтобы дать мне дорогу. Ни она, ни я не сказали ни слова.

* * *

Длинный одноэтажный дом 437 находился на правой стороне Гидальго-стрит и выходил окнами на захламленную заднюю улицу. По другую сторону улицы находилась высокая проволочная ограда склада лесоматериалов. Выйдя из машины, я почувствовал запах сосны.

У входа на крытую галерею, опоясывающую дом, сидел в кресле у стены толстый мексиканец. На нем была ярко-зеленая вискозная рубашка, подчеркивающая каждую складку его живота и груди.

– Доброе утро, – сказал я.

– По-моему, добрый день.

Он перекатил коричневую сигарету из одного угла рта в другой и изменил положение тела, навалившись всем весом на одну ногу, обутую в тапки. На стене, в том месте, где покоилась его седая голова, виднелось сальное пятно. На открытой двери за его спиной красовалась большая красная буква "А".

– Тогда добрый день. Где квартира "Е"?

– Вторая дверь от конца.

Он указал сигаретой на дальний конец галереи, где сидели в тени и созерцали лесной склад несколько темнокожих мужчин и женщин в воскресных одеждах.

– Если вы ищите Флориду, то ее там нет.

– Флориду Гутиерец.

– Гутиерец, – поправил он меня, делая ударение на второй слог. – Она уехала.

– Куда?

– Откуда мне знать куда? Мне она сказала, что уезжает жить к сестре в Салинас.

Его темные глаза хранили насмешливо-циничное выражение.

– Когда она уехала?

– Вчера вечером, около десяти. Она задолжала мне за пять недель. Пришла с кучей денег в руках и спросила: «сколько я должна? Я переезжаю и буду жить у сестры в Салинасе». Я видел, что возле дома у большой машины ждет мужчина, и сказал: «Флорида, твоя сестра изменила внешность». А она ответила: «Это мой зять». А я сказал: "Счастливая ты женщина, Флорида. Вчера чуть не попала в армию голодных, а сегодня уезжаешь с зятем в «бьюике».

Он зажег сигарету, зажал ее в смеющихся белых зубах и выпустил клуб дыма.

– Вы видели «бьюик»?

– Прекрасный большой «бьюик», – ответил он. – С дырой в боку. И на нем уехала глупая девчонка с дырявой головой. Что я мог подлать?

Он развел руками в насмешливо-покорном жесте.

– Она ведь, слава богу, не член семьи Мартинес, – тихо добавил он.

– Вы заметили цвет машины?

– Точно сказать не могу, было темно. Кажется голубая или зеленая.

– А что за мужчина?

Он недоверчиво посмотрел на меня.

– С Флоридой что-нибудь случилось? Вы из полиции?

Я показал ему свое удостоверение и прослушал, как он читает его по слогам.

– Я так и подумал, что будут неприятности, – спокойно заметил он.

– Мужчина был молодой и красивый?

– Он был среднего возраста. Он даже не вышел, когда Флорида вытащила свои вещи. Никаких манер! Я не видел, как он выглядит.

– Вы можете его описать?

– Я его как следует не разглядел.

– Есть у меня один на примете, – сказал я. – Короткие темные волосы, полноватый, хитрый вид, глаза как вишни, в панаме и светло-коричневом пиджаке. Называет себя Джулианом Десмондом.

Мексиканец щелкнул пальцами.

– Это он самый. Флорида называла его Джулианом. Он правда ее зять?

– Нет. Вы были правы насчет него. Думаю, вы хорошо знаете этот город, мистер Мартинес?

Это предположение видимо приободрило его.

– За шестьдесят-то три года – как не знать. Здесь родился еще мой отец.

– Тогда вы, наверное, сможете ответить на такой вопрос. Если бы вы были на месте этого Джулиана и хотели повести Флориду в отель переночевать, какой бы вы выбрали?

– Любой в нижнем городе, думаю.

– Не назовете ли вы мне самые вероятные?

Я достал записную книжку.

Он посмотрел на нее с несчастным видом, обеспокоенный тем, что сказанное им превратится в буквы.

– А что, серьезные неприятности?

– Для нее – нет. Она нужна как свидетельница.

– Свидетельница? Ну и ну! Для чего же свидетельница?

– "Бьюик", на котором они уехали, попал сегодня утром в аварию. Мне нужно установить личность водителя.

Старик облегченно вздохнул.

– Буду рад помочь.

Уходя от него, я располагал адресами семи отелей: «Ринчерия», «Бесса», «Оклахома», «Калифорния», «Великий Запад», «Тихоокеанский» и «Ривьера».

Повезло мне в третьем по счету, которым оказался «Великий Запад».

Это был старый железнодорожный отель на Мейн-стрит, зажатый между проселочной дорогой и автострадой. Его кирпичный фасад с узкими окнами был таким печальным, будто большие грузовики, годами проезжавшие мимо, разбили его каменную душу. В холле по углам стояли медные плевательницы, на стенах висели старые фотогравюры с видами Тихого океана. За карточным столом в углу сидело четверо железнодорожников. У них были спокойные лица и твердые руки людей, привыкших жить по расписанию.

Клерк был старый, с морщинами на лице и зелеными тенями под глазами.

На нем была черная альпаковая шляпа. Да, мистер и миссис Десмонд были зарегистрированы, номер 310, третий этаж. Телефона нет, можно просто подняться. Посыльный по воскресеньям выходной, – так рассказал он.