Здесь, хотя бы коротко, нельзя не сказать о тех возможностях, которые имелись и которые оказались упущены как раз в середине – второй половине 60-х годов прошлого века. В данном случае речь идет не о каких-то абстрактных благах НТР, которые в результате каких-то умозрительных причин не удалось воплотить в жизнь. Речь идет о совершенно конкретных альтернативных программах реформ, возникавших на рубеже 1950—1960-х годов. Особенно поучительна судьба предложений, с которыми как минимум еще в начале 1960-х годов выступил замечательный советский ученый Виктор Михайлович Глушков, основоположник кибернетики в СССР. Он известен тем, что долгие годы руководил Институтом кибернетики АН УССР, а также разработал первый в мире ПК (ЭВМ) – МИР-1 (машина для инженерных расчетов). И только узкий круг специалистов знает, что Глушковым в 1962–1964 годах был разработан проект советского Интернета – Общегосударственной автоматизированной системы учета и обработки информации (ОГАС). Отметим, что советские разработки опережали американские на пять лет – только в 1969 году в США заработал предшественник Интернета ARPANET.

Летом 1964 года Глушков положил готовые разработки на стол правительства. Но глава правительства Хрущёв интереса не проявил, а вскоре и вовсе ушел на пенсию. Преемники Хрущёва были заняты дележом портфелей, и до предложений Глушкова руки у них дошли только в 1965 году. Рассматривались проекты ученого и в последующие годы, звучало слово ОГАС и в материалах съездов. Но когда дело доходило до практических шагов, денег у властей не находилось. Планы ученого реализовались в очень усеченных объемах и очень много лет спустя. Из всей системы нововведений, предлагавшихся Глушковым, советскому руководству была близка и понятна идея улучшения учета и контроля за производимой продукцией. К этому все в конечном итоге и оказалось сведено. Но даже в таком виде замысел выглядел по тем временам новаторским и амбициозным.

Центральным звеном предполагаемых изменений становилась так называемая ЦАСУ – Центральная автоматизированная система управления. При помощи новых методов передачи и обработки информации ЦАСУ должна была учитывать все многочисленные плановые показатели, обобщить данные по их реализации. На некоторых особо важных предприятиях создавались специальные отделы Проектирования и совершенствования автоматизированной системы управления производства – АСУП. Местные отделы АСУП, которые внедрялись на некоторых предприятиях уже больше 10 лет, призваны были повысить управляемость на местах и обмениваться управленческой информацией с другими звеньями системы, что превращало ее в единый комплекс. Как легко убедиться, перед плановыми и контролирующими органами ставилась задача освоить принципиально новые для того времени машинные процедуры обработки информации. Поставленные задачи должны были реализовываться посредством применения такой технической новинки, как электронно-вычислительные машины. При помощи ЭВМ предполагалось избавиться от рутинного бумажного труда, резко усовершенствовать, упорядочить и ускорить «документооборот». В современной РФ в чем-то созвучные глушковским задачи начал озвучивать лишь третий по счету президент Д.А. Медведев…

В своем анализе «электронно-вычислительной» реформы Шубин приходит к выводу, что она была не слишком-то реалистична в силу своей направленности: задача была еще больше усилить централизованный плановый характер советской экономики, тогда как Шубин полагает, что «магистраль мировой информационной революции шла в другую сторону – от централизации информационных потоков к их сетевому распределению». Шубина понять можно. Его взгляд – это взгляд романтика-гуманитария, лирика. Я тоже лирик, мне тоже бы хотелось бы верить, что современный, оснащенный компьютерами мир движется к индивидуальной свободе. Увы, мои друзья физики, а точнее математики, жестко разбили мои иллюзии.

«О какой свободе сетевого распределения потоков информации, – спросили они меня, – можно рассуждать в то время, когда давно уже существует Всемирная сеть, которая совсем не случайно называется “паутиной”. Интернет не только захватывает и превращает в единое целое локальные сети, не только проникает в миллионы персональных компьютеров, но и порабощает их хозяев. Каждый человек оказывается под вполне осязаемым колпаком, другое дело, что “мировая информационная революция”, пока застенчиво и неохотно демонстрирует своей звериный оскал».

Такой централизации, которую дарит нечистоплотным политикам Запада Интернет, не снилось советским чиновникам даже в самых жутких снах! Вот вам и «магистраль мировой информационной революции»! Конечно, в СССР использовали бы новую систему учета совсем в иных целях – не во вред, а во благо общества. Реализация задумки помогла бы советским плановым и руководящим органам добиваться выполнения не только количественных, но и качественных параметров плана, что серьезно усилило бы мощь страны и благосостояние граждан. А причины невысокой отдачи от предпринятых шагов в этом направлении кроются совершенно в иной плоскости. Справедливости ради отметим, что сам Шубин прекрасно осознает некоторые из них, хотя, похоже, недооценивает. В своей книге он, в частности, отмечает: «Вычислительная техника того времени (не только советская) позволяла освоить только часть контрольных показателей»46. Воистину сложно обвинять ребенка, еще не научившегося ходить, в том, что он двигается не в том направлении. Подождите – может, он еще станет олимпийским чемпионом на стометровке!

Тем самым, в отличие от прочих новаций периода консервативного реформирования, затея с созданием ОГАС, ЦАСУ, АСУП и других компьютеризированных систем решительно опережала время. Ее потенциал, ориентированный на перспективу, неоспорим. По мере совершенствования компьютерной техники и технологий обработки информации внедрение системы автоматизированного управления производством приносило бы все более ощутимые положительные результаты. К тому же в запасе у советского руководства имелся и такой вариант, когда осуществлялись бы обе реформы. Реформа Глушкова могла бы быть базовой, а реформа Либермана – вспомогательной, технической. Просто хозяйственные рычаги на каком-то этапе должны были использоваться не для извлечения прибыли, а для аккумуляции средств и сил на внедрение в производство новейших информационных технологий XXI века. При Александре III двигателем модернизации выступало строительство железных дорог, при Сталине – тяжелая промышленность. В новых условиях таким локомотивом могла стать политика компьютеризации и автоматизации всего производства от железных дорог и металлургии до средств связи и производства детских игрушек.

Панацеи для решения экономических проблем раз и навсегда не существует. И тем не менее непреложный и совершенно очевидный факт: Хрущёв, а потом его преемники не оценили и торпедировали проведение очень сложных, дорогостоящих, рискованных, но прорывных преобразований, возвращающих СССР лидирующее положение в экономической гонке в рамках парадигмы НТР Вместо этого ставка была сделана на цивилизационное движение вспять и конвергенцию с Западом. В результате приходилось играть на площадке своих прямых конкурентов и по их правилам. Сделанный выбор оказался историческим. Он имел самые что ни на есть долгосрочные последствия…

Вот и подошло время в нашем расследовании сводить дебет с кредитом и делать общие выводы относительно тенденций и результатов развития советской экономики в конце 1960-х – начале 1980-х годов. Нужно ведь разобраться, действительно ли удалось добиться стабилизации или хрущевское наследие не позволяло сделать этого? А если все же наступает стабилизация, то за счет чего и какой ценой? Означает ли стабилизация полное благополучие или экономику подтачивали всевозможные болезни? Если все же эти болезни имелись, то какой характер они носили? Поддавались ли лечению или были неизлечимы? Вопросы множатся. Их перечисление было бы легко продолжать и продолжать. Ограничимся рассмотрением лишь наиболее принципиальных. Начнем по порядку. Прежде всего, насколько успешно развивалась экономика страны все эти годы? На этот счет в литературе существует несколько мнений и оценок.