И вскоре совершенно определенно понял, что слышит странную возню и слева, и справа. Он резко обернулся, и свет фонаря попал точно на морду еще одного мартыша, тайно следующего за Степаном. А потом увидел еще одного, и еще.

– Чудики ушастые… – пробормотал Степан и пошел дальше.

Уже скоро он быстрым шагом вышел из ржавого поселка, направился через равнину в сторону неразборчивых светлых пятен в тумане.

* * *

– Я хочу поговорить с ранеными, – сказал геральд-министр, едва выбравшись из тяжелого бронированного грузовика.

– Прошу сюда, ваше многовластие, – поклонился секретарь.

Дориан обвел взглядом площадку с расстеленными суконными покрывалами. Заняты были только три – на двух санитары ковырялись с доставленными пограничниками, на третьем сидел гвардеец без мундира, с перебинтованными ногами и висящей на перевязке руке. Он степенно курил трубку, глядя в точку перед собой.

– Имя и звание, солдат, – обратился к нему геральд-министр.

Гвардеец, увидев перед собой командующего, растерялся, выронил трубку и попытался вскочить.

– Сержант отдельного конвойного батальона Алид-Пиман, ваше многовластие! – выпалил он.

– Сиди, сиди, голубчик, – успокоил его Дориан, тронув за плечо. – Расскажи, как получил ранение. Тяжело ли пришлось?

– Дык как… – Гвардеец чуть пожал плечами. – Зажигалка рядом упала, мы и вляпались. Это ж все ожоги… – Он кивнул на свои бинты.

– Вас обстреливали зажигательными бомбами? – нахмурился геральд-министр. – Надеюсь, вы успели дать отпор?

– А кому его давать-то? – вздохнул гвардеец. – Свои же и обстреливали…

– Что значит «свои»?! – У Дориана взметнулись брови.

В ту же секунду между ним и гвардейцем встал толстозадый подполковник, заместитель начальника штаба.

– Небольшая накладка, ваше многовластие, – торопливо и виновато заговорил он, пока раненый не нагородил лишнего. – Из-за несовершенства систем связи четвертая огнеметная батарея дала залп немного позже условного срока. Там уже были наши люди. Такое случается…

– Каковы наши общие потери, подполковник? В пути мне докладывали о двенадцати погибших. Их тоже накрыла ваша батарея?

– Да нет, конечно, – вздохнул штабной, незаметно оттесняя командующего подальше от разговорчивого гвардейца. – Разные были случаи…

– Какие? Я требую объяснения! Сколько человек мы потеряли в бою?

– Э-э… боевых потерь пока нет. Что касается погибших – кто-то упал с лошади, кто-то попал под колеса…

– Так, значит, это правда! – Дориан стукнул кулаком по ладони.

– Что именно? – насторожился штабной.

– Что наши войска прочесали поселок и не обнаружили противника! Что это вообще не поселок, а какая-то свалка!

– Но… противник мог попросту бежать… я думаю, что…

– Эй, генерал! – воскликнул вдруг геральд-министр, не дослушав. Он увидел Деникина, шагающего между бронемашин в компании двух офицеров-пограничников.

Деникин услышал его, подошел.

– Слушаю вас, господин министр.

– Как такое могло произойти, генерал?! Оказывается, мы бомбили не вражеские позиции, а пустыню!

– Вы это у меня спрашиваете? – удивился Деникин. – Разве я руковожу операцией? Или, может быть, я ее планировал?

– Но вы же – пограничная служба! Вы должны здесь каждый камешек знать! Разве вам не было ясно, что войска вышли на неверное направление?

– Вовсе нет. Мы знаем те камешки, которые нам положено знать. Скажем, поселок вонгов, где мы сегодня накрыли банду контрабандистов. А места обитания кочевников не относятся к числу моих интересов. Мы здесь – всего лишь приданные силы под вашим мудрым руководством.

Дориан нахмурился. Формально Деникин был совершенно прав. От его пограничников здесь требовалось только одно – точное следование приказам гвардейского командования.

– Начальника разведки ко мне, – велел геральд-министр.

Появился старенький полковник с отрешенным взглядом.

– Доложите, какие меры принимались для выявления местонахождения противника, полковник.

– Обычные меры. Работа с информаторами, скрытное патрулирование, визуальное наблюдение.

– Прекрасно! – Дориан нервно рассмеялся. – И что же, все информаторы показали вам на эту свалку старого железа?

– За последние дни мы допросили более двух десятков пленных кечвегов, ваше многовластие. – Главный разведчик говорил это с некоторым укором. – Абсолютно все указали это место как главную опорную базу врага. И не было оснований им не верить. Действительно, уже много лет это единственное место, куда кечвеги всегда возвращаются.

– А что же сказали ваши наблюдатели? Они не заметили, что теперь это место пустует?

– Нет, ваше многовластие. Они докладывали, что наблюдают активность, передвижение техники. Есть доказательства: записи, зарисовки, даже фотографии…

– И куда же делись кечвеги? Испарились? Или вы хотите сказать, что их передвижной поселок ускакал за горизонт, едва увидев наши пушки?

– У них было время, – вздохнул полковник. – Мы сняли наблюдение примерно за сутки до начала операции.

– Да неужели можно взять и спрятать в пустыне целый металлургический завод?! – негодовал геральд-министр. – Пусть даже за сутки.

– На равнине их механизмы могут развивать скорость вдвое большую, чем идущий человек. Теоретически светового дня им хватило бы, чтоб спрятаться в ущельях Старого Кряжа. Там достаточно укромных мест. Видимо, они были готовы к отступлению.

– Вы должны их найти, полковник! – рявкнул Дориан. – Нагнать и нанести удар. Любой ценой. Нельзя позволить, чтобы грязные бродяги водили за нос королевскую гвардию, неужели вам не ясно?!

– Ясно, ваше многовластие… – Полковник снова вздохнул. – Все ясно.

* * *

Степан не ошибся – попал точно к госпиталю. Впрочем, ошибиться было сложно – за прошедшие часы этот единственный островок постоянства оброс людьми, новыми палатками, навесами, техникой, кострами, превратившись в импровизированный оперативный штаб.

Людей было много, но почему-то почти не попадались пограничники. Зато в глазах рябило от гвардейских значков и кокард. На Степана с мартышом на руках иногда смотрели с недоумением. Он мысленно готовился, что и в госпитале ему придется махать жетоном.

Но, к счастью, не пришлось. Местный санитар – сутулый и седовласый человек со странным разрезом глаз – сам вышел навстречу, огорченно покачал головой, а затем взял мартыша и ушел с ним в палатку, что-то проговорив на неведомом языке.

Впервые за долгое время Степан оказался предоставлен самому себе. И именно сейчас стало ясно – он совершенно не знает, что ему делать дальше. Можно просто посидеть на камешке, отдохнуть и поразмышлять – здесь было много таких «отдыхающих». Еще можно поискать, где тут кормят – ветерок доносил запах еды, пробуждая аппетит.