– Честное слово, не знаю, – ответила я. – Какое-то излучение? Я ведь не специалист. Надо будет посоветоваться с электронщиками и с медиками. До сих пор я ни о чем подобном не слышала.

– М-да, я тоже ничего такого даже не предполагал, – скорбно произнес Кормильцев. – Если бы меня накачали клофелином или каким наркотиком… Но этого не могло быть, уверяю вас!

– Да, странно, – согласилась я. – Ну что ж, давайте напоследок еще раз припомним, как выглядели преступники. Жалко, что вы не догадались их сфотографировать. Снимки нам здорово помогли бы. Шучу, конечно.

– Вряд ли я сумел бы это сделать, даже если бы догадался: никогда не держал в руках фотоаппарата, – признался Кормильцев. – А выглядели они последний раз так… Трауберг был в модном синем плаще. У него густые черные волосы, аккуратно подстриженные, с такими, знаете, полубаками. Лицо смугловатое, чувственное. Говорил мало и почти не улыбался, в отличие от своего друга, который скалился поминутно. Тот вообще – полная противоположность. Низенький, сутулый. Редкие русые волосы, жидкая бороденка. Глаза маленькие, какие-то рыжие и все время бегают. Одет он был в дурацкий клетчатый плащ. Если бы не этот металлический чемоданчик в руке, его можно было бы принять за одного из неудачников, что вечно толкутся у пивного ларька.

– Вначале вы говорили, что он похож на учителя, – напомнила я.

Кормильцев махнул рукой.

– Это почти одно и то же, – пренебрежительно сказал он. – Короче, это был один из тех, кому хронически не хватает денег.

У меня на языке вертелся язвительный вопрос – давно ли стали водиться деньги у самого Кормильцева и чего ему стоило выбиться в состоятельные люди. Но я промолчала и вместо этого спросила:

– В тот злосчастный день вам уже не удалось полюбоваться на трех медведей. Но, помню, вы намекнули, что теперь сомневаетесь в их подлинности. Как вы думаете, что же демонстрировали вам мошенники?

Кормильцев пожал плечами.

– Сами знаете, полиграфическая техника сейчас великолепная. Подделывают доллары, не то что… Эти люди пользовались услугами Интернета. Возможно, оттуда они и скачали изображение раритетных марок. Или воспользовались каким-то зарубежным каталогом. Конечно, имей я возможность рассмотреть марки в подробностях, подделка неминуемо обнаружилась бы. Но они придумали эту иезуитскую хитрость с полиэтиленовым конвертом и плохим освещением. Получилось что-то вроде морковки, привязанной перед носом у зайца.

Кормильцев опять досадливо махнул рукой.

– Хорошо, – сказала я, вставая. – Спасибо вам за информацию и за кофе. Теперь у нас есть над чем подумать. Если мы что-то найдем, то сразу поставим вас в известность. И если у вас появятся новости – звоните.

Кормильцев кивнул и шагнул к двери.

– Я вас провожу. Очень вам благодарен. Мне почему-то кажется, что вы непременно найдете этих людей. Я это чувствую.

– Не обольщайтесь, – еще раз предупредила я. – Если они удовлетворятся одной аферой и больше ничем себя не проявят, найти их вряд ли представится возможным.

Мы прошли из кабинета в магазин, и я распрощалась с хозяевами. Алевтина Ивановна еще раз одарила меня прохладной дежурной улыбкой, но по ее глазам было видно, что она ни капли не верит в нашу способность помочь. Это нисколько меня не задело. Я-то знала – у нас есть реальные шансы добраться до мошенников.

– Я просто уверена, что мы найдем грабителей! – горячо заявила я. – Конечно, они уверены, что очень ловко все обтяпали. Наверняка думают, что после них не осталось никаких следов. Но посмотрите, какая вырисовывается четкая связь: всего четверо подозреваемых, которые владели необходимой информацией, и кто-то из них наверняка был наводчиком. Исполнителей же следует искать среди знакомых этого человека, ясно как день. Скорее всего, они – люди из интеллигентного круга, связанные с электроникой, а не профессиональные преступники. Так что прежде всего нужно заняться этой четверкой – разузнать о них как можно больше. Но действовать следует очень осторожно, чтобы не выдавать наших истинных намерений. Все нужно хорошенько обдумать. Ну а что сумели разведать остальные? Подозреваю, не слишком много?

Мы собрались в редакции в полном составе. За окном по-прежнему лил дождь. Однако на него уже никто не обращал внимания. Мы все находились в некоем трансе, в лихорадке поиска – так случалось всегда, когда подворачивалось настоящее дело.

По лицам коллег легко можно было догадаться: я со своим предположением, что разузнать им удалось немного, была недалека от истины.

Первой отчитывалась Маринка.

– Ой, Оля! – эмоционально начала она. – Заходила я на сайт филателистов. Уму непостижимо, сколько народу сдвинулось на этих дурацких марках! Объявлений о продаже и обмене – море. Надо сутками сидеть, чтобы в них разобраться. Одно могу сказать точно – никаких Траубергов я не обнаружила. Само собой, теперь он поменял адрес. Так что в Интернете наших мошенников искать бесполезно. Если они не законченные идиоты, конечно.

– Очень исчерпывающее объяснение, – отметила я. – А что у тебя, Виктор?

За Виктора, конечно, ответил Ромка, стараясь говорить солидно и веско. У него это получалось не очень – в голосе то и дело прорывались возбужденные нотки.

– Знаете, Ольга Юрьевна, как ни странно, а в городе проживают всего двое Траубергов, – сообщил он. – По крайней мере, официально зарегистрированных. Один – Трауберг Семен Анатольевич, майор внутренних войск, работает в тюремной охране. По понятным причинам увидеть его нам не удалось – он находился на дежурстве. Второй – Трауберг Валентин Исаевич, поет в оперетте. Мы видели его портрет в фойе театра. У него второй подбородок и лысина. Даже если он наденет парик, его трудно будет назвать красивым мужчиной. Хотя не знаю, – запнулся он, – может быть, у женщин другое мнение…

– То же самое, – улыбнулась я. – Мне, например, совсем не нравятся вторые подбородки… Одним словом, как и следовало ожидать, Трауберг – это всего-навсего псевдоним. Как хотите, а я не могу представить себе тюремщика в роли афериста, пользующегося Интернетом. А что насчет Кормильцева, Сергей Иванович? Какие грешки числятся за ним?

Кряжимский был, как всегда, обстоятелен и нетороплив.

– По поводу Кормильцева ничего особенного, – заговорил он. – Биография довольно типичная для нашего времени. До перестройки обыкновенный инженер-химик, потом, когда предприятие, где он трудился, закрылось, какой-то период занимался челночным бизнесом. Скопив капиталец, открыл свой магазин. Видимо, здесь сыграли роль три фактора: врожденная предприимчивость, удачная торговля, в том числе и марками, плюс знакомства. Мне удалось выяснить, что завести собственное дело Кормильцеву помог некий Александр Григорьевич Мороз, в настоящее время крупный чиновник. Его связи очень пригодились.

Сергей Иванович на минуту замолчал, как бы выстраивая собранную информацию, а затем продолжил: