– Извините, что заставил ждать. Слушаю вас. Вы по какому вопросу?

Я достала из сумочки заветный листочек и, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно суше, произнесла:

– Вы – Еманов Виктор Николаевич? Меня зовут Ольга Юрьевна. Я к вам по личному вопросу. – На этих словах мой голос сделался стальным, и я посмотрела Еманову прямо в глаза. – Мне рекомендовали вас как специалиста по вопросам филателии. Взгляните, пожалуйста, на этот список. Хотелось бы пополнить свою коллекцию данными марками. Может быть, вы посоветуете, к кому обратиться, чтобы их купить?

Хозяин кабинета с любопытством взглянул на меня и молча взял листок в руки. Затем, не поднимая головы, он углубился в чтение. В такой позе он пребывал достаточно долго, и его первая реакция от меня ускользнула. Впрочем, вторая и третья тоже – Еманов будто впал в оцепенение, изучая не слишком обширный список.

Наконец он пошевелился, поднял на меня глаза и протянул листок обратно. Взгляд его был совершенно серьезен, но губы продолжали улыбаться. Виктор Николаевич изо всех сил старался казаться беспечным, хотя я готова была поклясться, что мой список произвел на него огромное впечатление.

– Итак, что вы мне скажете? – прежним тоном нетерпеливо спросила я.

Еманов откинулся на спинку кресла и скрестил пальцы рук. В его зрачках запрыгали насмешливые искорки.

– Так-так, – неопределенно пробормотал он и внезапно спросил: – Давно увлекаетесь марками, уважаемая Ольга Юрьевна?

– Откровенно говоря, совсем недавно начала, – сказала я. – Но, поверьте, настроена очень серьезно.

– Это я понял, – улыбнулся Еманов. – Я бы даже сказал, что вы берете быка за рога. Это очень редкие марки. Найти их – непростая задача. Но даже если вы их найдете, придется заплатить очень большие деньги.

– Я всегда добиваюсь того, чего хочу, – заявила я. – Просто мне пока трудно ориентироваться. Надеюсь, что вы мне что-нибудь посоветуете.

Еманов не запаниковал, но под моим пристальным взглядом ему в конце концов сделалось неуютно. Он не стал высмеивать мои притязания, как того требовала логика, но нашел довольно нестандартный ход.

– Посоветовать? Ну что ж, пожалуй, я подскажу вам один вариант, – задумчиво проговорил он. – Попробуйте обратиться к одному человечку… Зовут его – Николай Сергеевич Кормильцев. Филателист со стажем и как раз с интересующим вас уклоном. У него могут быть эти марки. Я дам вам телефончик…

Он поспешно вырвал листок из настольного календаря и начеркал на нем несколько цифр. Протягивая его мне, небрежно осведомился:

– Между прочим, а кто дал вам мои координаты, уважаемая Ольга Юрьевна?

Глядя на него в упор, я спокойно ответила:

– Именно Кормильцев и дал, Николай Сергеевич. Вас это удивляет?

Рука Еманова замерла над столом, а потом безжалостно скомкала листок и отправила его в корзину. Виктор Николаевич принужденно рассмеялся и сказал:

– Да, забавно! Этого я никак не ожидал. Значит, вы знакомы с Николаем Сергеевичем? Давно, позвольте узнать?

– Не очень. С тех пор, как увлеклась филателией. Можно сказать, он дал мне толчок. Он как раз и посоветовал начать собирать коллекцию именно с этих марок.

– Странный совет, – кисловато сказал Еманов. – Может быть, Николай Сергеевич просто пошутил?

– Нет, он был очень серьезен, – возразила я.

Еманов выбрался из кресла и, сунув руки в карманы халата, отошел к окну. Несколько секунд он рассматривал хмурый пейзаж, повернувшись ко мне спиной, а потом вдруг крутанулся на каблуках и развел руками.

– Ну и задачу вы мне задали, уважаемая Ольга Юрьевна! – весело воскликнул он. – Честное слово, я в полном затруднении. Очень хочется вам помочь, и не знаю как! В другом случае я бы однозначно отказался, но когда просит такая обаятельная женщина… – Он вернулся к столу, плюхнулся в кресло и посмотрел на меня с тщательно замаскированной неприязнью. – Знаете что? А попробуйте-ка обратиться к одному человечку! Улица Кирпичная, дом восемнадцать, квартира шесть. Запомнили? Его фамилия Черкизов. Андрей Черкизов. Партийная кличка – Лимон. Такой артист – достанет что угодно! Были бы деньги. Но, как я понял, здесь у вас без затруднений?

– Да, у меня имеются средства, – кивнула я. – Значит, вы полагаете, этот человек сумеет мне помочь?

– Если он не сумеет, то, уверяю вас, никто уже не сумеет, – заверил Еманов, делая рот до ушей.

Я поднялась и сказала:

– В таком случае не буду вас больше отвлекать от работы. Однако вы не будете возражать, если я как-нибудь снова навещу вас?

– Всегда к вашим услугам! – горячо произнес Еманов.

Он проводил меня до дверей и все широко улыбался. Я дошла до конца коридора, свернула за угол, а потом, подождав немного, направилась обратно.

Дверь в кабинет я открыла без стука. Еманов, озабоченно ссутулившись, сидел за столом и прижимал к уху телефонную трубку. При моем появлении он вздрогнул, оборвал разговор и повернул в сторону двери лицо, на котором было написано отвращение. Виктору Николаевичу стоило больших трудов сменить это выражение на более пристойное.

– Что-то забыли? – кривя губы в улыбке, спросил он.

– Извините, кажется, на столе остался мой список, – сказала я.

Прикрыв трубку ладонью, Еманов ждал, пока я заберу листок, но потом не выдержал и сказал невидимому собеседнику:

– Я потом перезвоню!

Снова сказав «до свидания», я вышла из кабинета. Можно сказать, что от этой встречи мне удалось получить некоторое удовлетворение. По крайней мере один филателист не сумел сохранить самообладания, а это что-то да значило.

Предчувствие меня не обмануло. После визита к Еманову события начали развиваться весьма бурно и принесли нам немало неожиданностей. Мы едва успевали поворачиваться.

Но сначала все шло как обычно. На следующее утро после короткого совещания я попросила Виктора сопровождать меня на Кирпичную улицу, где проживал могущественный человек по прозвищу Лимон. Мой жизненный опыт подсказывал, что не стоит в одиночку идти в гости к человеку, имеющему кличку, пусть даже столь безобидную.

Кирпичная улица располагалась в далеко не фешенебельном районе, и на ней было столько деревянных домов с потемневшими стенами, что напрашивался единственный вывод – имя свое улица получила авансом и до сих пор эти авансы не оправдались.

Дом номер восемнадцать, где должен был проживать Лимон, тоже оказался деревянным и располагался в глубине двора с неизменными покосившимися сараями, кустами сирени, вросшим в землю столом для домино и помойкой. Во дворе после дождей царила непролазная грязь, и подобраться к нужному дому можно было только балансируя на проложенных в грязи бревнышках. Он представлял собой этакого двухэтажного монстра, построенного, видимо, еще до войны. Подслеповатые окна, покосившиеся двери, лесенки с шаткими ступенями и безбожно перепутанная нумерация квартир – вот что такое дом номер восемнадцать. С большим трудом мы сумели разыскать шестую квартиру. Она располагалась на втором этаже, и туда вел отдельный вход, за которым обнаружилась крутая скрипучая лестница с рыжими перилами и скользкими от грязи ступенями.