Королева учла главную ошибку, допущенную Кларенсом. Свидетелей, способных обвинить кого угодно в чем угодно, она нашла очень быстро. Ими оказались слуги герцога, которые после допроса с пристрастием согласились возвести напраслину на своего господина. С ними разобрались достаточно быстро, придав огню. Но их показания, естественно, не сгорели.

Джорджа обвинили в колдовстве. А дело представили так, словно Кларенс подослал к брату двух чернокнижников с целью извести короля и наследников. Затем герцог сам сел бы на трон.

В январе 1478 года нижняя палата парламента единогласно приняла обвинительный билль в отношении герцога Кларенса. Правда, ни слова о предписываемом Джорджу колдовстве в нем уже не стояло: «Виновен в посягательстве на корону и в непослушании королевской воле».

Судебное заседание сопровождалось скандалом, разгоревшимся между Эдуардом и его братом. Джордж сам обострил конфликт, начав распространять слухи о том, что король был плодом прелюбодеяния – незаконной связи герцогини Йоркской и неизвестного лучника. Этим он окончательно испортил отношения с королем и подписал себе смертный приговор.

Палата лордов утвердила билль и признала Кларенса виновным в государственной измене. Она же приняла акт о предании Джорджа смерти с предварительным лишением его всех гражданских и имущественных прав. Однако вынести и утвердить такой приговор Эдуард долго не решался. Брата ждала наиболее лютая казнь из всех возможных. Государственных изменников, лишенных всех прав, ожидало повешение, но не до смерти, выволочка на крючьях за выпущенные внутренности к месту последующей казни и четвертование.

В порядке королевской милости король встретился с братом в Тауэре. Он собирался предложить герцогу самостоятельно избрать достойную казнь и сообщить о своем последнем желании.

Джордж выглядел так, словно не понимал, что происходит или чего от него еще хотят. Он повторил свою давнюю шутку и прибавил:

– Я хотел бы напиться допьяна и заснуть, не видя никого и никогда более.

Его желание было исполнено тотчас.

17 февраля 1478 года официально объявили, будто Джордж Кларенс погиб, захлебнувшись мальвазией. За неимением стакана он решил напиться прямо из бочки, случайно оказавшейся в его камере, и свалился в нее целиком. Утром герцога обнаружили стражники, принесшие ему приказ короля о помиловании.

В 1479 году ровно через год после смерти Кларенса, несостоявшаяся невеста Джорджа и сестра короля Якова готовилась сочетаться браком с Энтони Вудвиллом, графом Риверсом. А в замке Миддлхейм огонь лизал алые угли в очаге. Герцог Глостер сидел за столом, подперев кулаком голову и прикрыв глаза, – то ли задремал, то ли размышлял о чем-то. Подле него лежали нетронутые листы, несколько перьев и чернильница в виде изготовившегося к бою вепря. Опустошенную бутылку из-под вина Ричард опустил на пол.

Френсис отставил ополовиненный кубок.

– Да… – заметил герцог. – Забавны дела твои, Господи.

– И не говори, – усмехнулся Ловелл. – Брачный договор благополучно подписан, Вудвилл уже предвкушает, как приберет к рукам наследство. И вдруг из Шотландии приходят удручающие известия. Девушка беременна, причем неизвестно от кого!

Глостер открыл глаза и сладко потянулся, расправляя плечи:

– Как брат Эдуард?

– Вне себя, естественно! – Ловелл рассмеялся. Он привык рассказывать о происходящем при дворе с улыбкой. Когда интриги, ханжество и алчность воспринимаешь не всерьез, а словно театральное действо, жить не так уж и страшно.

– Как и королева, – вставил Ричард.

– Елизавета являет собой олицетворение недовольства. Видел бы ты ее!

– Благодарю покорно, – Дик поморщился. – Наш брат Энтони просто таки образчик и цвет рыцарства, – он передразнил интонации королевы настолько похоже, что Френсис открыл рот, а затем согнулся пополам в очередном приступе смеха.

– Дикон, ты неподражаем, – почти отсмеявшись, выдавил он.

Глостер повел плечом и слегка улыбнулся. Ему нравилось дурачиться. А особое удовольствие Ричард испытывал, когда его веселость доставляла радость окружающим.

– И все же, – посерьезнел Ловелл, – что ты намерен предпринять?

– А я должен разве? – Дик приподнял бровь и слегка склонил голову набок. – Когда я понадоблюсь своему королю, он известит об этом в письменном виде. А пока…

Дверь легонько приоткрылась, в комнату вошла высокая женщина с темными волосами и огромными глазищами. Щеки Анны подсвечивал бледный румянец. Талия казалось невероятно тонкой. Из-за сильной худобы она выглядела не человеком, а чем-то ирреальным. Не иначе как ангелом во плоти. Если бы Френсис не знал о болезни, он назвал бы герцогиню красивейшей женщиной на земле.

Он немедля поднялся и поклонился. Завладел кистью Анны и коснулся губами изуродованной шрамами кожи. Женщина, вопреки его опасениям, не отдернула руки. Виконта, когда-то вынесшего ее из ада земного, Анна одарила легкой и благодарной улыбкой.

Первые дни после женитьбы Ричард только и делал, что целовал ее руки и неустанно превозносил красоту и нежность молодой супруги. Постоянно говорил ей о любви, смеялся. Его усилия просто не могли не увенчаться успехом. Анна стала воспринимать произошедшую с ней беду кошмарным сном.

– Я рада видеть вас, лорд Ловелл, – произнесла герцогиня.

Ричард тоже поднялся и, подойдя к жене, обнял ее за плечи.

– Помузицируешь нам? – спросил Глостер.

– Только если вы поможете, мой герцог.

Ричард недоуменно усмехнулся:

– Как?

– Сэр рыцарь, – Анна лукаво улыбнулась и посмотрела на мужа обожающим взглядом. – Слуги нашли вашу старую лютню.

– И кого я должен казнить за это? – рассмеялся Ричард и обратился к другу. – Френсис, боюсь, тебя ожидает настоящее испытание.

– Я помню, – отмахнулся Ловелл. – Я слышал твои юношеские порывы. И они были не столь уж и страшны. Ты неплохо обращался с лютней.

– Но не настолько, как с мечом и лошадью, – вздохнул Дик.

* * *

В 1480 году Эдуард IV все же открыл военные действия, отправив английский флот разорять шотландские порты.

– Не иначе Вудвилл его убедила, – бурчал Ловелл. Он снова гостил у Глостера в Миддлхейме. – Вот ведь алчная бабенка. Не везет Англии на королев.

Мельком наблюдающий за другом Ричард вскинул бровь:

– Насколько помню, ты всегда хорошо отзывался о дамах, какими бы те ни были.

– Так то о дамах, – Френсис передернул плечами. До приезда сюда он нанес визит Уильяму Гастингсу и Генри Бэкингему. Им тоже нашлось что порассказать. – Бывшая вдова мелкопоместного дворянина, чье сомнительное происхождение приравнивалось к статусу незаконнорожденной простолюдинки. С собой она привела сыновей от первого брака, двенадцать братьев и сестер, племянников и племянниц, родных и двоюродных. А также великое множество других кровных и сводных родственников, связанных с ними узами побочного родства. Все это скопище не просто теснит старую знать, оно ее выгрызает. При дворе невозможно находиться, если ты не Вудвилл!