Уберите из творений Шевченко русофобию, богохульство и злобу. Что останется в осадке...

Вторым после Шевченко «апостолом» украинской идеи и создателем украинского языка националисты называют Кулиша.

Пантелеймон Александрович Кулиш — писатель, фольклорист, этнограф и историк — родился 8 августа 1819 г. в Черниговской губернии в селе помещика, происходившего из казацкой старшины. Кулиш учился в Киевском университете, но ушел, не окончив его. Печататься начал в 1840 г. Поначалу использовал псевдоним Панько Казюка. Преподавал в петербургской гимназии, а затем в университете.

Кулиш, подобно Шевченко, решил заняться созданием украинского языка. Он выдумывает «граматику», то есть грамматику украинского языка, окрещенную «кулешовкой». «Кулешовка» представляла собой тот же русский алфавит с заменой нескольких русских букв. Кулиш уже заслужил себе скандальную репутацию попыткой перевода Библии («хай дуфае сруль на пана» не что иное как кулишовский перевод «да уповает Израиль на Господа»).

Аналогичный инцидент произошел в 1861 г., когда разрешили печатать государственные документы по-малоросийски. Первым опытом должен был стать манифест об освобождении крестьян. Кулиш путем введения полонизмов и коверканья русских слов накатал свой вариант манифеста, вызывавший гомерический хохот у всех его читателей.

Ответом правительства была политкорректная резолюция, где «разработчику языка» советовалось «держаться сколь возможно ближе к тому языку и тем выражениям, кои употребляются ныне малороссийскими крестьянами». Ведь при переводе манифеста выяснилось полное отсутствие в малороссийской мове государственно-политической терминологии. И опять пришлось спешно ее разрабатывать путем введения полонизмов или коверканья русских слов. В результате получился текст, совершенно непонятный малороссийским крестьянам, которым он, собственно, и предназначался. «Напечатанный впоследствии в "Киевской старине", он служил материалом для юмористики», — писал Николай Ульянов.

50-е и 60-е годы XIX века были десятилетиями кулишевских метаний и исканий. Ведь одновременно с попытками создания «высокой» словесности он пишет в предисловии к «Черной Раде»: «Вообразят, пожалуй, что я пишу под влиянием узкого местного патриотизма и что мною управляет желание образовать отдельную словесность в ущерб словесности общерусской. Для меня были бы крайне обидны подобные заключения».

Более того, Кулиш, по сути, признает, что такая «отдельная словесность» не нужна, поскольку лучшие малорусские умы такую словесность уже создали. И эта словесность — «общерусская» (или «русская»).

Кирилло-мефодиевский период Кулиша выразился в «Повести об украинском народе» — «компиляции шкодливых выдумок, которые наши летописцы выдумывали про ляхов, да тех, что наши кобзари сочиняли про жидов, для возбуждения или для забавы казакам пьяницам, да тех, которые разобраны по апокрифам старинных будто бы сказаний и по подделанным еще при наших прадедах историческим документам. Это было одно из тех утопических и фантастических сочинений без критики, из каких сшита у нас вся история борьбы Польши с Москвою», — так охарактеризует повесть ее автор спустя 30 лёт.

После разгона Кирилло-Мефодиевского братства сочинения Кулиша были запрещены, а сам он административно сослан в Тулу, где устроился на... государственную службу. Через три года ему разрешили вернуться в Петербург.

Польское восстание и поддержка австрийскими властями «украинствующих» заставляют Кулиша прозреть. На целых десять лет он исчезает из общественной и литературной жизни. Плодом этого катарсиса явился труд «История воссоединения Руси» (1874 г.). В нем Малая и Великая Русь представляются «единой плотью» и на этом основании отстаивается право малорусских детей обучаться в школах на «общерусском литературном языке». Теперь Кулиш обличает националистически настроенную интеллигенцию в недостатке исторических знаний и называет это преступлением для «властителей умов».

Кулиш продолжал оставаться патриотом Малороссии, но был вынужден признать: «Кто только хорошо вслушается в разговор Киевлянина, Черниговца, Львовца, Перемышлеца, Брест-Литовца, Смолянина и Половчанина, тот конечно согласится: "Наречие да одно и то же".

Небольшие изменения в выговоре гласных «е» и «ять» и т. д.

Следует ли делить наречие Польское и Мазовецкое, Краковское и Горское. В том же убеждают нас и самые сочинения русских, в разных местах напечатанные, как то: в Вильне, Остроге, Львове, Заблудове, Почаеве, Унинове, Супрасле и др. Если сравнить эти книги между собой, то, несмотря на разность места и времени, язык их везде один и тот же. Итак, в Великорусских землях: Малой, Червонной, Белой и Черной Руси одно и то же наречие было всегда в употреблении. А посему даже до XVIII столетия называлось оно без всякого прибавления просто русским языком, а о Белорусском или Малорусском [языке] и не упоминалось»[104].

«Клянусь, — писал Кулиш, — что если ляхи будут печатать моим правописанием в ознаменование нашего раздора с Великой Русью, если наше фонетическое правописание будет выставляться не как подмога народу к просвещению, а как знамя нашей русской розни, то я, писавши по-своему, по-украински, буду печатать этимологической старосветской орфографией. То есть — мы себе дома живем, разговариваем и песни поем не одинаково, а если до чего дойдет, то разделять себя никому не позволим. Разделяла нас лихая судьба долго, и продвигались мы к единству русскому кровавой дорогой и уж теперь бесполезны лядские попытки нас разлучить».

В 1772 г. австрийские войска без войны заняли часть территорий Речи Посполитой, в том числе целиком Русское воеводство, почти все Белзское воеводство, соседние части Подольского и Волынского воеводств и Холмские земли. Австрия ссылалась на то, что все эти земли — бывшее Галицко-Волынское княжество — владение венгерских королей.

Предлог был более чем надуманным. Галицко-Волынское княжество в 1214-1229 гг. (и то с перерывами) было вассалом венгерского короля, и с того времени венгерские короли называли себя «королями Галиции и Володимирии», а поскольку с XVI века венгерская корона перешла к австрийской династии, то императрица Мария Терезия предъявила претензии на эту якобы старую венгерскую провинцию, присовокупив при этом к малороссийским землям еще и соседние польские, и все это присоединила не к Венгрии, а непосредственно к своим австрийским землям.

В 1774 г. австрийские войска заняли Буковину — часть Молдавского княжества, вассала турецкого султана. Цель австрийцев — обеспечить связь между Галицией и австрийской Трансильванией. Некоторое время Буковина находилась под военным управлением, а в 1786 г. была присоединена к Галиции.

Полученные в 1772 г. по первому разделу Польши земли австрийские власти объединили в «Королевство Галицию и Лодомерию с Великим герцогством Краковским». Две трети населения этих территорий составляли русские или, как их называли австрийцы, русины, а треть — поляки. К середине XIX века там было 43,7% русских и 11,8% евреев.