Через две недели меня забрали родители. Мама взяла отпуск и хлопотала вокруг меня, как наседка. Она готовила все мои любимые блюда и каждый час пыталась в меня что-нибудь впихнуть. Да в последнее время я сильно похудела, а за время болезни вообще превратилась в тень. Аппетита у меня так и не было, но чтоб не расстраивать родителей я ела через силу.

Ещё две недели я провела у родителей, а после взбунтовалась и стала рваться домой. А родители ни в какую меня не хотели пускать.

– Даша, ты себя чуть до гроба не довела! Я тебя никуда не отпущу! Будешь жить с нами! – кричала всегда спокойная мама.

– Мама, я взрослый человек и сама могу о себе позаботиться. У меня есть работа, своя квартира и своя жизнь.

– Мы видели, как ты о себе заботишься, – выдал папа. – Поэтому тебе лучше жить у нас!

– Нет, я хочу вернуться в свою квартиру, в свою жизнь!

– Чтоб и дальше изводить себя из-за безответной любви? – вонзила кол в грудь мама.

– А типа, здесь я себя ничем не извожу и абсолютно счастлива! – огрызнулась я.

– Здесь мы хотя бы не дадим тебе умереть от простуды!

– Если вы меня не отпустите, я объявлю бойкот и не буду есть! – пошла я на шантаж.

– А я тебя в психушку сдам! – прорычал отец. – Может хоть там из твоей головы всю дурь выгонят!

– Не посмеешь! Я давно совершеннолетняя и адекватная. И в психушку меня без моего согласия никто не положит!

– Если ты взрослая, тогда и веди себя соответственно! – заявил папа.

– Я обещаю вести себя, как взрослая, но только у себя дома, – понизила я тон.

– Даша, пойми, мы за тебя очень волнуемся, – вмешалась в наш спор мама. – Мы отпустили тебя во взрослую, самостоятельную жизнь и уже дважды чуть не потеряли. Сначала после вашей поездки на горнолыжный курорт, когда ты впала в затяжную депрессию, теперь физическое и психическое истощение, приведшее к тяжелейшей пневмонии! – нервно высказывала мама, на это раз тщательно обходя причину моих состояний.

– Я обещаю, что это было последний раз.

– Как ты такое можешь обещать? А вдруг он опять появиться на горизонте? Тогда что очередной срыв! В следующий раз мы можем не успеть, – всё-таки не удержалась мама.

– Я уверена, что больше он на моем горизонте мне появиться, – с болью ответила я.

– Ты вообще не должна была браться за его лечение! – отрезал папа.

– Я врач! Я давала клятву! И ты сам прекрасно знаешь, что у нас нет права выбирать кого лечить, а кому отказать!

– Надо было отдать его другому врачу, а не мучить себя, – вставила мама.

– Мама, ничего бы не изменилось. Я также бы с ним встречалась в отделении.

– И ведь все скрывала! Довела себя до истощения и из-за кого!

– Вера, успокойся, – обнял маму отец.

– Если бы ты жила с нами, мы такого не допустили!

– Я все равно возвращаюсь к себе в квартиру, – отрезала я.

– Ты смерти моей хочешь? – вскричала мама.

– Я хочу в свою жизнь без тотального контроля! Я обещаю звонить каждый день и отчитываться, что у меня все хорошо! – упрямо стояла я на своем.

– Хорошо, Даша, – сказал отец.

– Что? – не поверила своим ушам мама и посмотрела на него.

– Но ещё одна подобная выходка и я запру тебя в твоей детской комнате и буду выпускать только на работу! На которую собственнолично и буду возить!

Так, я снова оказалась в своей крепости. И конечно же начала хандрить. Но помня угрозу папы, старалась есть три раза в день и ежедневно по телефону предоставляла им отчет о своем самочувствие и времяпровождении.

Вот уже неделя как я вырвалась из-под опеки родителей. Неделя апатии и ничего не делания. Хотя нет всё-таки кое-что я делала. Лежала на диване и тупо смотрела на номер телефона Кости, вбитого в мой мобильный. Это я сделала, когда он лежал у нас в отделении. Воспользовавшись служебным положением, я внесла номер пациента из истории болезни к себе в записную книжку.

“Зачем?”

А на всякий случай, чтоб был! Или вот на такой случай лежишь на диване и гипнотизируешь его. Мечтаешь, как раздается звонок и высвечивается его имя. Или смотришь и думаешь, а не позвонить ли, только чтоб услышать его голос. И подушечку пальца начинает покалывает от нетерпения нажать кнопку вызова.

Но я беру себя руки и откладываю телефон. Нет я никогда ему не позвоню. Мы чужие друг другу люди, и у каждого своя жизнь.

После выздоровления прошла неделя. Врач ещё придержала меня дома, давая организму окрепнуть. Ну, а с понедельника вновь на любимую работу. Только уже без него. Болея, я смирилась с тем что не вижу Костю. Подсознание упрямо вычеркивало из памяти мысль, о том, что он выписался. Поэтому в душе была маленькая надежда, что выйду на работу, зайду в пятую палату и увижу его синие глаза. Теперь же надо реально смотреть на вещи, его больше нет. Нет, в моей жизни и надо с этим жить дальше. Сердце сжало в тиски.

– Ничего, я справлюсь, – попыталась приободрить саму себя.

В этом момент зазвонил мой сотовый.

– Привет, – ответила я подруге.

– Привет, что делаешь?

– Дома сижу, настраиваюсь на рабочий лад. С понедельника к труду.

– Ясно, хандришь! – вынесла вердикт Рита. – Так одевайся, через сорок минут буду у тебя!

– И куда мы? – без энтузиазма спросила я.

– В парк, гулять! На улице отличная погода, а ты сидишь в четырех стенах!

– Я болела.

– Ты уже неделю, как реконвалесцент после пневмонии. Прогулки при восстановлении очень даже нужны! Так что одевайся!

Идти никуда не хотелось. Но Ритка же не отстанет, если она что-то решила, то слона с места сдвинет, но добьется. Поэтому нехотя поплелась к шкафу. Достала оттуда неизменные джинсы, и футболку с принтом. Волосы завязала в хвост и стала ждать Ритку.

Ровно через сорок минут она вновь позвонила и велела спускаться. Взяв сумочку, я покинула свою крепость, в которой пряталась от внешнего мира.

– Привет, – села я в машину.

– Ты б хоть глаза и губы подкрасила, – критично оглядев меня всю, выдала подруга.

– Мне и так нравиться.

– Ага, под глазами синяки, губы серые, ни фигура, а канделябра, одни кости торчат! Краше только в гроб кладут!

– Меня все устраивает, – повторила я.

– Ясно! – прорычал Рита и завела двигатель.

Привезла меня Ритка в парк.

– Здесь в мае красиво, когда яблони цветут, – выдала я.

– Май мы профукали! – выдала Рита, – придется довольствоваться июлем!