— Не скажу, что она идеальна. Однако в целом получилось неплохо.

— По-моему, похоже, — оценила Жанна.

— А по-моему, это просто фантастика, — сказал Кремнев и хлопнул кукольника по плечу. — Вы гений, Фредерик! Однажды, года два назад, мне уже приходилось использовать латексную маску. Но ту маску делал какой-то халтурщик. А это — настоящее произведение искусства.

Фредерик смущенно порозовел.

— Я старался, — сказал он. — Однако теперь все будет зависеть от того, успела маска просохнуть или нет. Я ускорил технологический процесс. В принципе, ее можно использовать уже сейчас.

— Ну, вот, — кивнул Егор. — А вы говорили — два дня.

— Я не договорил. Ее можно использовать, но… — Тут кукольник вздохнул, — …Есть два больших минуса.

— Что еще за минусы? — вскинул бровь Кремнев.

А Жанна коснулась пальцами рукава кукольника и настороженно спросила:

— С ней что-то не так?

— Видите ли… — Фредерик совсем смутился. — Во-первых, структура латекса после ускоренной просушки крайне неустойчива.

— А именно?

— Ну… — Кукольник пожал плечами. — Ваш пот может разъесть соединительные волокна, и тогда маска распадется на куски. Но это еще не самое страшное. — Фредерик вновь взглянул на Егора. — Дело в том, что я использовал химическую просушку.

— И это значит…

— Это значит, что маска токсична.

Кукольник замолчал. Егор и Жанна переглянулись.

— Значит, я должен надеть на лицо эту ядовитую дрянь, — мрачно констатировал Кремнев, — которая к тому же может расползтись у меня на физиономии в любой момент. Отличная работа, приятель.

Фредерик пожал плечами:

— Я предупреждал, что быстрота вредит качеству.

— Предупреждали, — угрюмо согласился Кремнев. — Лучше скажите, что будет с моим лицом.

— В принципе, эти токсины не опасны для здоровья. Но при повышении температуры они будут раздражать болевые рецепторы и пагубно влиять на текстуру кожи.

— Одним словом…

— Одним словом, вам будет больно, а на лице могут остаться химические ожоги, сопровождающиеся деформацией кожи.

Егор достал их кармана сигареты. Жанна отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом. Пока он прикуривал, все молчали.

Кремнев неторопливо прикурил, неторопливо выпустил изо рта облако дыма, задумчиво посмотрел на то, как оно расплывается в. воздухе, и негромко проговорил:

— Н-да… Веселенькое дело мне предстоит.

Он усмехнулся. Жанна облегченно вздохнула. Оживился и кукольник.

— Все может быть не так страшно, — затараторил он. — Я просто обрисовал вам самый печальный исход. Но все может обойтись. Точно ничего не известно.

— Ну, это как всегда, — согласился Кремнев, усмехнувшись.

— Будем смотреть на вещи оптимистичнее, — робко заметил Фредерик. — В любом случае, я сделал все, что мог. И вряд ли кто-нибудь мог проделать эту работу лучше меня.

Егор стряхнул с сигареты пепел и посмотрел на Селина.

— Как наш пациент? — осведомился он у Жанны.

— Получше, но все еще плох, — ответила она.

Кукольник бросил взгляд на диван и сказал:

— Он у вас плохо выглядит.

— Видели бы вы его три часа назад, — заметил с холодной иронией Егор. — В гроб краше кладут.

— Вы собираетесь везти его в больницу?

— Не раньше, чем расползется ваша маска, дружище. — Егор затушил сигарету в пепельнице. — Я думаю, пора примерить ваш шедевр. Поможете мне его надеть?

— Конечно! — Фредерик вновь оживился. — Только сперва нужно обработать ваше лицо специальным раствором.

— Главное, чтобы не кислотой, — проворчал Егор.

— Идемте в ванную. Там нам будет удобнее.

В этот момент Селин приподнял голову с подушки, уставился на Егора и хрипло пролаял:

— Предатель… Две бутылки коньяку… Это глупо… Сдохнете… Вы все сдохнете…

И он снова опустил голову на подушку.

— Будем считать это счастливым предзнаменованием, — сухо проговорил Егор. — Фредерик, а вы чего на него уставились? Нам пора в ванную.

В камине тихо потрескивал огонь. За круглым столом комнаты отдыха сидели три женщины. Одна бутылка коньяка была пуста. Вторую они только что открыли.

— И все-таки мсье Легран хороший человек, — изрекла мадам Бовэ, ставя на стол бокал с коньяком и причмокивая губами.

— Еще какой, — под твердила ее помощница, подливая себе коньяк.

— И еще — он очень симпатичный, — высказала свое мнение секретарша Франсуаза и громко икнула.

Женщины переглянулись и засмеялись.

— Симпатичный, — хихикала мадам Бовэ, — да он тебе, в отцы годится.

— Еще скажите — в деды! — подхихикивала и Франсуаза.

— В прадеды!

И новый взрыв смеха потряс комнату отдыха. Внезапно Франсуаза перестала смеяться. Она выпучила глаза и проговорила:

— Я слышала, что от смеха с человеком может случиться апоплексический удар.

— Это только если человек пьян, — назидательно проговорила мадам Бовэ. — А если он трезв… с ним решительно ничего не случится.

— А мы трезвы? — спросила Франсуаза.

Мадам Бовэ подумала и кивнула:

— Конечно.

— Это легко проверить, — сказала, пьяно хлопая глазами, ее помощница. — Мой муж, когда хочет доказать, что трезв… приседает на одной ноге.

— На одной? — вытаращила на нее удивленные глаза Франсуаза.

Помощница кивнула:

— Да.

— И получается?

— У него — да.

— Милая моя, — заговорила мадам Бовэ, — у вашего мужа очень сильные ноги. Если все остальное у него такое же сильное, то вам можно только позавидовать.

Франсуаза снова захихикала. Мадам Бовэ допила коньяк, повернулась к секретарше и поинтересовалась:

— Чего вы смеетесь, Франсуаза?

— Просто вспомнила…

— Что вспомнили?

— Один фильм… там был один черный парень с длиннющим… — Франсуаза прикрыла рот ладошкой и снова захихикала.

Мадам Бовэ снисходительно улыбнулась.

— Запомните, Франсуаза, — сказала она, — длина не имеет значение. Главное в этом деле…

— Толщина? — осведомилась помощница.

Мадам Бовэ перевела на нее строгий взгляд.

— Главное — это умение, — важно изрекла она. — Я могу об этом судить. За сорок шесть лет у меня было… Ох ты, боже мой, сколько же их было? — Она наморщила лоб, пытаясь припомнить, но в конце концов, лишь махнула рукой. — Не важно. Их было много. И все они были разные. Но был среди них один…