— Спасибо, сержант. Я избавлю вас от чертовой птицы. А пока мне нужно знать побольше о некоем лейтенанте Томасе Бэрроузе, который погиб на войне. Его дядя — член парламента или был им. Кажется, его мать живет где-то около Вустера.

— Я займусь этим, сэр. И на вашем месте я унес бы птицу, прежде чем старший супер узнает, что она была здесь. Мы смогли бы свалить один крик на ребенка, чья мать пришла с жалобой на соседей.

Ратлидж засмеялся и пошел заниматься Джейком.

Не зная, что еще предпринять в это время дня — обеденное время его и, возможно, Джейка уже миновало, — Ратлидж взял птицу с собой домой.

В машине попугай был нем как могила, но в доме ему активно не понравилась галка за окном, рядом с которым Ратлидж сначала его поставил, и он выражал свое неодобрение почти оглушительно.

Переставив клетку к другому окну, Ратлидж посмотрел на клюв птицы и состояние бумаги в клетке и задумался, как почистить их, не потеряв в процессе один-два пальца.

В качестве последнего средства Ратлидж поставил немного пищи на стол против клетки и открыл дверцу, уходя переодеться и выпить чего-нибудь холодного. Когда он вернулся, Джейк, казалось, не сдвинулся с места, но еда на столе исчезла.

— Мы займемся тобой завтра, приятель, — сказал Джейку усталый Ратлидж. Закрыв дверцу клетки, он сел и задумался о событиях дня. Но у него слипались глаза.

«День был не очень прибыльный», — сказал Хэмиш.

— Но начало положено, — сонно отозвался Ратлидж. — Вопрос в том, как соединить отдельные элементы. И что у нас получится, когда мы это сделаем.

В этот момент у него мелькнула ужасная мысль.

Что, если Джейк мог слышать Хэмиша и начать говорить его голосом?

Это прогнало сон. Решение ускользало от Ратлиджа, но он встал, набросил тряпку на птичью клетку и молча слушал, как Джейк начинает ночной ритуал, желая доброй ночи Питеру.

Попугай доел свои семечки и принял ванну в воде, которую Ратлидж оставил в клетке.

В сером свете туманного утра Ратлидж почувствовал усталость от долгого сидения за рулем и короткого ночного сна. Он посмотрел на грязные газеты на дне клетки. Ратлидж только что видел, как Джейк с легкостью расколол орех, и не собирался пробовать его клюв на своих костях. Но что-то нужно было сделать.

Он собирал свежие газеты, когда в дверь постучали и вошла Франс.

— Ты здесь, Иен? Я видела твою машину. Разве ты не должен быть в Ярде?

— Я здесь, — ответил Ратлидж, и она вошла в спальню, где птица устроилась на столе у двойных окон.

— И как тебе взбрело в голову покупать попугая? — спросила Франс, остановившись в изумлении. — Но какая хорошенькая птичка! У нее есть имя? Конечно, у тебя не хватает времени заботиться о ней должным образом.

— Франс, это Джейк. Птица вскоре станет подопечной суда. Сержант Гибсон уже проклял мою находку, мою надежду на повышение и мои умственные способности. Поэтому Джейк здесь. Но ты права — у меня нет времени заботиться о нем как следует. А у тебя есть. Почему бы тебе не стать его опекуншей на следующие несколько дней?

— Иен, ты, должно быть, выжил из ума. Что я буду делать с птицей?

— Именно это сержант Гибсон сказал мне. Хотя он назвал меня инспектором Ратлиджем. У тебя есть красивое окно, выходящее в сад. Джейк там будет вполне счастлив. А тебе останется только кормить и поить его и… э-э… держать свежими газеты на дне клетки.

Франс подошла к клетке. Птица, сидя на жердочке, напряженно вглядывалась в нее, потом моргнула и кивнула.

— Думаю, он флиртует со мной, — сказала Франс брату, смеясь. — Смотри.

Ратлидж благоразумно шагнул в сторону.

— Да, пожалуй.

Птица снова кивнула, и Франс коснулась пальцами прутьев клетки.

— Он умеет говорить?

— Я слышал, как он желает доброй ночи. Пока это все.

— Хорошенькая птичка. Доброе утро, Джейк.

К ее удивлению, Джейк вытянул голову к ее пальцам.

— Думаю, он хочет, чтобы его погладили. — Она просунула пальцы сквозь прутья и коснулась его перьев сначала на плече, потом на склоненной голове. — Ему это нравится. — Франс улыбалась с любовью, которую женщины приберегают для человечьих и звериных детенышей. — Ты славный мальчик!

Ратлидж собирался предупредить, чтобы она следила за птичьим клювом, но вовремя сдержался.

«Ты ведь знаешь — он принадлежал женщине», — сказал Хэмиш.

Джейк уткнулся в пальцы Франс, явно наслаждаясь личным контактом. Потом он встряхнулся и отлетел к двери клетки.

— Он хочет выйти.

— Ни за что, — возразил Ратлидж.

— Но, Иен… — Она уже отперла клетку и просунула руку внутрь.

Птица вскочила на ее пальцы, как ястреб на перчатку сокольничего. Франс вытащила руку из клетки и подержала ее в воздухе, глядя на Джейка. Они уставились друг на друга, потом он взлетел на ее плечо, двигаясь взад-вперед.

— Если бы мужчины были так податливы, — сказала Франс, улыбаясь брату, — женщины были бы счастливы, как жаворонки.

— Франс… — начал он.

— Нет. Я не могу заниматься им целый день.

— Он полюбит тебя. Посмотри на перья на дне клетки. Он выщипал их. Думаю, это в знак траура. Его хозяйка мертва. Но ты ему нравишься. И Джейк может быть свидетелем. Кто знает? Мне нужно проследить, чтобы он был надежно и удобно устроен.

— Ты думаешь, он видел убийство?

— Сомневаюсь. Но, возможно, убийца признается, если думает, что Джейк что-то знает.

Франс подняла два пальца, и Джейк послушно шагнул на них.

Франс тихо говорила с попугаем, пока ее брат убирал клетку. Джейк склонил голову набок, словно пытаясь понять, затем опять кивнул.

— Его хозяйкой была женщина?

— Да. Он прожил с ней несколько лет. Должно быть, они подружились. — Ратлидж думал о трогательном «доброй ночи», которое Джейк, очевидно, слышал недели подряд.

— Думаю, он понимает, что я не его хозяйка, но знает, что я женщина.

— Женщина, которая временно держала его у себя, угрожала свернуть ему шею. Он визжал, как недорезанный поросенок.

— Это ужасно!

— Ты возьмешь его? Только на несколько дней?

Франс глубоко вздохнула.

— Я не оставлю его у себя, Иен. Но на несколько дней возьму.

— Чудесно. А почему ты пришла?

— Сообщить, что Дэвид и Иен благополучно вернулись домой.

— Рад это слышать.

— И должна признаться, — продолжала она, — мне недостает компании. Я пришла спросить, не можешь ли ты взять отпуск на несколько дней. Мы бы съездили в Корнуолл или еще куда-нибудь. А теперь я обременена попугаем.