только в свой кабинет в Бонне, где у него имелся доступ к защищенной линии связи, но вскоре стало ясно, что ему придется остановиться еще и в Западном Берлине, потому что местные политики запланировали публичное мероприятие на 10 ноября, и общественность решила бы, что Коль перестал руководить страной, если бы оно прошло без него.

Тельчик точно был не единственным, кто потянулся к бутылке, чтобы отпраздновать. В Западном Берлине, чуть позже 20:00, Альбрехт Рау – владелец кафе прямо напротив Чекпойнта Чарли – понес поднос с бутылкой игристого вина, бокалами и чашками дымящегося кофе восточногерманским пограничникам по ту сторону КПП. Долгое время они были его неприступными соседями. Теперь же, в сопровождении гостей своего кафе, Рау решил, что настало время с ними познакомиться. Пограничники пришли в изумление и заметно нервничали. Сказав, что им нельзя пить на дежурстве, они отказались от предложения Рау. Тогда владелец кафе и его компаньоны произнесли «До дна!», но пограничники настояли на том, что свои напитки они попробуют в кафе, а не на пограничном переходе. Когда вся эта группа развернулась и вышла с Чекпойнта Чарли, всё еще с напитками в руках, их неожиданно ослепили вспышки фотокамер. Журналисты, только что приехавшие к западной стороне пропускного пункта, по ошибке приняли этих людей с шампанским за восточных немцев, празднующих новообретенную возможность перейти через Стену и оказаться на Западе. Один фотограф, работавший на телеграфное агентство DPA, отправил фотографию «восточных немцев» в свое агентство незадолго до 20:00, создав тем самым ложное впечатление, будто бы граждане ГДР уже уезжают, и, возможно, именно это ввело в заблуждение Аккермана.

На самом деле еще несколько часов после окончания пресс-конференции Шабовски не было никаких несанкционированных выходов за границу Восточного Берлина. Было совершенно неясно, что произойдет дальше. Режим все еще защищался своей последней баррикадой – Берлинской стеной, со всеми ее укреплениями и солдатами. Для того чтобы убрать ее, потребуется что-то посерьезнее провальной пресс-конференции. Нужна будет уверенность журналистов в добытой информации, смелость диссидентов, готовых им поверить, и смятение пограничников. Решения, принятые под колоссальным давлением прямо у Стены, определят 9 ноября исход противостояния.

Часть III

Испытание воли у Стены

Глава 6

Революция – в телеэфире

Когда конференция Гюнтера Шабовски завершилась, собравшиеся в зале журналисты пытались понять, что вообще произошло. Дело в том, что они не получили своих экземпляров текста, хотя Шабовски по ошибке заявил об этом на камеру. И репортеры – особенно телетайпных агентств, которым требовалось отправить новости немедленно, – решая, о чем именно рассказать, вынуждены были полагаться исключительно на путаные заявления Шабовски, сделанные им на последних минутах пресс-конференции.

Неудивительно, что поначалу их версии сильно различались. Первое сообщение поступило с новостной ленты Reuters в 19:02 – в этот момент журналисты в конференц-зале еще толпились у сцены в надежде получить хоть какие-то объяснения от Шабовски. «Выезд из ГДР с этого момента возможен через все пограничные пропускные пункты», – отчиталось Reuters, вскоре сопроводив это более длинным сообщением, в котором говорилось, что «граждане ГДР, желающие уехать, могут с этого момента использовать все пограничные переходы… тем, кто хочет уехать, теперь не обязательно делать это в объезд через Чехословакию. Ответственным офицерам полиции поручено выдавать визы для эмиграции незамедлительно». В 19:04 западногерманская телетайпная служба объявила о том, что «прямо с этого момента» жители ГДР могут выходить «непосредственно через все пропускные пункты между ГДР и ФРГ». Одновременно ADN – восточногерманское новостное агентство – опубликовало текст группы четырех. Сотрудники ADN, видимо, решили, что если Шабовски проигнорировал запрет на обнародование новости до четырех часов утра 10 ноября, то и они могут сделать то же самое. Вскоре к ним присоединилось и Associated Press, которое в 19:05 объявило, что «ГДР открыла границы».

Похоже, что телевизионные каналы начали транслировать свои репортажи c 19:17. Первое крупное шоу вечерних новостей, показанное после пресс-конференции западногерманской сетью ZDF, почему-то решило рассказать о выступлении Шабовски только в шестом по счету информационном блоке. После первых пяти сюжетов ZDF сообщила, что «с этого момента гражданам ГДР разрешается переходить границу на всех пропускных пунктах между ГДР и Федеративной Республикой Германии. В результате этого решения сегодня вступило в силу временное правило, которое будет действовать до принятия нового закона о заграничных поездках». Их конкуренты, крупная западногерманская телесеть ARD, в 20:00 проинформировали своих зрителей о том, что «объезд» через Чехословакию стал излишним, а Стена теперь «должна быть проницаемой». Новость об этом плавно перетекла в длинный репортаж о визите канцлера Гельмута Коля в Польшу, который, очевидно, планировался в качестве главного вечернего сюжета.

Несмотря на свои репортажи, журналисты тогда еще не понимали, что происходит на самом деле. Штази вело наблюдение за иностранными журналистами, и их растерянность отразилась и в министерских отчетах. Например, в 19:17 один телерепортер позвонил в свой офис в Кельне и сказал, что Шабовски, «вероятно, сам не знал, что объявляет». Журналист и его собеседник сошлись на том, что новые правила касаются исключительно эмигрантов, но не всех, кому захочется путешествовать. Кельнское руководство предложило этому репортеру на всякий случай «держать съемочную группу наготове».

Тем временем в Международном пресс-центре Том Брокау, Марк Казнец и Мишель Нойберт поспешили в боковую комнату, где все уже было готово к разговору Брокау с Шабовски один на один. Они надеялись, что, несмотря на хаос, воцарившийся в главном зале пресс-центра, восточногерманский политик сдержит слово и даст им эксклюзивное интервью. К счастью для них, Шабовски тоже хотел покинуть зал как можно скорее. Один англоговорящий журналист пробился вперед и пытался убедить Шабовски перевести содержание новых правил на английский язык. Пребывавший в смятении Шабовски отказался это сделать, признавшись: «Мне слишком трудно выразить это по-английски». Перемолвившись еще парой слов с толпой распихивающих друг друга журналистов, Шабовски поднял вверх руки и сказал, что ему нужно ехать обратно в центральный комитет, поэтому, «пожалуйста, позвольте мне уйти». На самом деле он собирался выйти из зала, дать Брокау обещанное интервью и отправиться домой, но, судя по всему, для убедительности решил сказать, что ему необходимо вернуться к работе.

Работая локтями, Шабовски наконец смог попасть в боковую комнату, где его ждали Брокау, Казнец, Нойберт и съемочная группа NBC. Когда он вошел, Нойберт собственной спиной забаррикадировала дверь, чтобы не пустить других журналистов, пытавшихся прорваться к ним на протяжении всего приблизительно десятиминутного интервью. Брокау сразу же стал задавать члену Политбюро вопросы, интересовавшие всех журналистов: «Господин Шабовски, я правильно