— Думала ли ты, — раздался голос прямо над моим ухом, — как легко может соскочить болт, который крепит такую кабинку на карусели? Учитывая, с какой скоростью они несутся… бр-р. Для пассажиров дело кончится плохо. Очень плохо. Не говоря уж о тех зеваках, на кого она упадет.

Я вздрогнула. На меня смотрели ледяные глаза Малиновой Помады из жюри. Рядом с ней стоял Безвольный Подбородок. Их силуэты слегка искрили — значит, они были невидимы для смертных. Проклятие. На долю секунды, восхищаясь добротой Сета, я забыла о собственных несчастьях. А теперь они снова были тут, прямо напротив меня.

— А приходило ли тебе в голову, — добавил Безвольный Подбородок, — сколько народу в этой толпе вооружено? Огнестрельное оружие, ножи. Появись сейчас вор, который якобы пытался стащить чей-нибудь бумажник, и все может пойти наперекосяк — очень легко! Черт, не нужно даже никакого криминала. Тривиальная драка, кто-то выхватывает пистолет, какой-нибудь зевака из толпы оказывается в нужное время на нужном месте и…

— Все же это не так опасно, как водить машину, — рассуждала демонесса. — Люди никак не хотят верить статистике, которая твердит — летать самолетами куда безопаснее, чем ездить в автомобиле, ведь просто поразительно, что может случиться на дороге! Пьяный водитель. Отказ тормозов. Право, меня просто удивляет, что смертные вообще доживают до почтенных лет!

— К счастью, — возразил Безвольный Подбородок, — мы не смертны. Нам незачем беспокоиться из-за подобных пустяков. — Он отвернулся, и я поняла, что он смотрит на Сета, который все еще разговаривал с детьми и их мамой. — Бедные недотепы.

— Вы мне угрожаете? — тихо спросила я. Малиновые губы Малиновой Помады сложились в жестокую усмешку.

— Разумеется, нет, малышка. Ты знаешь правила. Мы не можем причинить вред — тебе лично. Даже мечтать не стоит.

Она тоже уставилась на Сета.

— Слушайте, ребята, если выдумаете…

— О, ты только взгляни! — перебил Безвольный Подбородок, кивая на часы. — Нам пора возвращаться. Утром снова прения, и я уверен, нам всем нужно хорошо выспаться ночью, на случай если завтрашний денек выдастся столь же утомительным, как сегодня.

— Хорошо, — решительным голосом согласилась Малиновая Помада. — Но будем надеяться, что сегодняшнее не повторится.

И они исчезли. Минутой позже ко мне подошел радостно улыбающийся Сет. Одна из его истинных улыбок, которые я так любила. Но сейчас мне было не до того.

— Как видишь, есть люди, которые могут по достоинству оценить меткую руку. — Он взглянул на меня, и улыбка померкла. — С тобой все в порядке?

Нет. Совсем не в порядке. Я едва могла собраться, чтобы взглянуть ему в лицо. И мне было очень холодно, несмотря на теплую погоду. Слова, услышанные от демонов, истерзали меня, точно шрапнель.

— Я… да… — Я почти не могла говорить. — Вдруг почувствовала себя неважно. Давай уйдем.

В ту ночь я спала плохо. «Плохо» — то есть не спала совсем. Я взбивала подушку, крутилась с боку на бок и смотрела то на Сета, то в потолок. Очевидно, съеденное в парке лакомство не вызвало у него «сахарного кайфа», потому что он спал как убитый, когда я вернулась в наш номер в своем обычном облике. Сет мирно и крепко проспал всю ночь с довольным выражением лица. Он совсем не был похож на парня, которому запрещено прикасаться к подружке-суккубу, над которым к тому же нависла смертельная опасность.

Конечно… конечно же, они этого не сделают, думала я. Они блефуют. Пытаются меня напугать. Не могут они этого сделать.

За исключением того… что могут. Я неприкосновенна в силу принятых в суде правил и собственной демонической природы. Но никому в аду не придет в голову беспокоиться, если что-нибудь произойдет с Сетом. Он смертный, ничтожная пешка в их игре. Никто и бровью не поведет, если он погибнет при загадочных — или совсем обыденных — обстоятельствах.

Мне становилось плохо при одной мысли, что они могут попытаться сделать. Но в душе я прекрасно знала — я не имею права сходить с ума. Ведь я проклятый суккуб. Работаю на ад. Все участники этого безумного спектакля уступили соблазну и продали души ради корысти, ревности или других пороков. Какие моральные принципы? О какой чести речь? О какой справедливости? Никому нет дела до Сета. Всем наплевать, виновны Старла и Клайд или нет.

Разумеется, кроме меня.

Когда наступило утро, я сошла вниз, в комнату заседания, словно лунатик. Остальные были уже в сборе, точно как вчера. Когда я вошла, они все воззрились на меня. Меня затошнило от их отвратительных ухмылок и понимающих взглядов. Я сделала вид, что не замечаю их, и села в углу.

— Отлично, — заявила Малиновая Помада. Воспоминание о том, как она таращилась на Сета, молнией пронеслось в моем мозгу. — Не пора ли приступить к делу? Кто за то, что виновны Старла и Клайд?

— Я! — крикнул Арахисовое Масло.

— Я, — подал голос Безвольный Подбородок.

По очереди высказались все. Как и вчера, последней должна была высказаться я. Двенадцать демонов буравили меня взглядами. Может быть, мне просто померещилось, что я чувствую в воздухе запах серы? Сидя в своем углу, я сжалась в комок.

«Скажи лишь слово, — раздался сердитый голос в моей голове. — Уступи им! Покончи с этим! Отправляйся домой. Отведи опасность от Сета».

Сет! Важен был только он. Что бы ни случилось со Старлой и Клайдом, это их не убьет. Будет больно. Ода, страшно больно. Пять веков нестерпимой боли! Но они выживут. Не то, что Сет. Сет смертен. Несчастный случай — и его нет в живых. И это при том что у Старлы с Клайдом наверняка есть «послужной список», содержащий немало других жестокостей, за которые они заслуживают наказания. Сет не делал ничего плохого. Он добрый. Он подарил детям плюшевых зверюшек. Сет не подвел свою подружку, устояв перед другой женщиной, которая ему нравилась. Сет поступал так, как нужно.

Сет всегда поступал правильно.

Слова сами сорвались с моих губ:

— Я… еще… не… убеждена.

Вчера они просто удивились, услышав мое особое мнение. Но сегодня они действительно были удивлены — очень удивлены. Наверное, не удивлялись так со времен Реформации.

Первым на меня набросился демон, который накануне курил сигарету:

— Как ты, маленькая…

— Не надо! — удержал его Арахисовое Масло. Вступил другой демон:

— Но вы слышали! Она…

— Да, — вмешался еще кто-то. — Значит, из-за потаскухи-суккуба я не стану заместителем в Монако?

— Спокойно, — крикнула Малиновая Помада. Стало тихо. Она уставилась на меня, и мою плоть словно сковало ледяным панцирем. На меня наползала ее бессмертная аура, липкая и зловонная. Как гниющие тепличные цветы.

— Она еще сомневается. — Ее голос звучал очень спокойно, очень твердо.

— Попробую ее убедить, — проворчал демон-курильщик.