И попробуй возрази, если то же самое делали Стерлинги, ван Губерты и сенатор Кюлтхоф, с которым Юргенсон иногда играл в гольф.

Это только казалось, что деньги давали свободу, на самом дела деньги сплетали клетку из условностей, нарушить которые было невозможно.

— Сэр, звонит Каррот, у него снова что-то важное, — сообщил заглянувший на веранду Свенсон.

«Ну вот, позавтракать не успел», — подумал Юргенсон, беря у него телефон.

— Юргенсон слушает…

— Сэр, это Каррот. Мы со Снупом находимся в штаб-квартире Рутберга.

— Что значит в штаб-квартире?! — сразу не поняв, переспросил Юргенсон и, поднявшись со стула, подошел к окну.

— Тут была жуткая бойня, сэр, и те, кто сюда прорвался, пленных не брали. Я опознал Рутберга и его партнера — Бена Писаного. Они отстреливались до последнего.

— Ты хочешь сказать, Каррот, что со всеми ими покончено?

— Именно так, сэр. Здесь шел настоящий бой, все перевернуто, перегородки прострелены, всюду пыль и трупы. А еще, сэр, те, кто сделал это, устроили тотальный обыск, вплоть до разборки стены и снятия стеновых покрытий. Что-то искали.

— Понятно. Что собираешься делать?

— Если не будет дополнительных указаний, вызову полицию и уеду, а то местные уже собираются возле здания.

— Хорошо, возвращайтесь, больше там делать нечего.

— Да, сэр.

Закончив разговор, Юргенсон вернул Свенсону телефон и спросил:

— Сколько у нас людей в городе?

— Наших — восемь человек. Четыре патруля по два человека.

— Чем они заняты?

— В основном находятся в резерве, чтобы их можно было оперативно перебросить на слежку или на силовую акцию.

— Значит, так, Свен, Каррот сообщил, что кто-то вывел Рутберга из игры. Наша работа сделана, но нам важно узнать, кто оказал нам такую услугу и что он за это потребует.

— Нужно выяснить, кому перешли игровые точки…

— Выясни. Пусть поедут те, кто может сыграть обычных игроков.

— Хорошо, сэр, я распоряжусь.

— Джастин завтракал, ты не видел?

— Я не видел, сэр, но он все время возился по хозяйству.

— Передай Канкаю, пусть накроет стол прямо здесь — на веранде. Только попроще, поближе к понятиям Джастина, мне с ним поговорить нужно.

Сказав это, Юргенсон вышел из веранды, спустился с крыльца и пошел вокруг дома искать Джастина.

Тот был на грядках; сидя на низком стульчике, он выщипывал проросшую траву.

— О, как ее много, приятель! Ты так еще долго дергать будешь! Хочешь, я скажу своим ребятам, они…

— Нет-нет, Тревис, я сам. В этом есть свое удовольствие.

— В чем же удовольствие?

— Оно придет позже, когда я стану готовить баклажаны с помидорами и перцем.

— Так это у тебя баклажаны, помидоры или перец?

— Баклажаны. А помидоры и перец я покупаю на другой ферме.

— Понятно. Ты сегодня завтракал?

— А ты хочешь меня угостить? — улыбнулся Джастин, поднимаясь со стульчика и отряхивая со штанов песок.

— Вообще-то я в твоем доме, поэтому я не приглашаю, а почту за честь, если ты поприсутствуешь со мной за одним столом…

Под ненавязчивым присмотром телохранителей они вернулись на веранду и сели за старый стол, накрытый белой, до хруста накрахмаленной скатертью.

— Ох, а руки-то я забыл помыть! — спохватился Джастин.

— Ладно, будем считать, что мы на охоте. Канкай, принеси нам влажные салфетки, этого будет достаточно.

Канкай принес салфетки, потом поставил на край стола супницу и посмотрел на хозяина.

— Принеси все и оставь, мы тут сами будем управляться.

Канкай кивнул и ушел, а Джастин стал протирать руки салфетками, принюхиваясь к запаху, который они издавали.

— Удобная штука. Я видел такие в магазине, но подумал — а на хрена они мне нужны? Что в этой кастрюльке, Тревис?

— Я думаю, каша…

— Ну хоть каши поем, — сказал Джастин и, открыв супницу, стал накладывать себе порцию. — Действительно каша, рисовая. Хотя я больше к перловой пристрастие имею…

— Я думал, на ферме только кашами и питаются, — заметил Юргенсон.

— Что ты, Тревис! — отмахнулся Джастин. — Я, конечно, могу поползать на коленках между грядками, но это бывает не каждый день. А готовить себе каши, на это уже сил не хватает. По натуре я лентяй.

— Да ну?

— Точно тебе говорю. Поэтому питаюсь всякой быстрорастворимой едой из супермаркета. Три минуты — и ты сыт.

— М-м-м, хорошая каша, — похвалил Юргенсон, пробуя из своей тарелки. — О! А вот и следующее блюдо! Что там, Канкай?

— Яблочный пирог, сэр, — ответил повар, оставляя на столе поднос, прикрытый серебряной полусферой. — Молоко и чай тоже нести?

— Конечно, чего тянуть? — пожал плечами Юргенсон, хотя понимал, что творится в душе Канкая. Подавать напитки следовало перед самым употреблением, чтобы чай не остыл, а молоко, напротив, не стало теплым.

— Так что там за новости? — спросил Джастин, бодро подчищая свою тарелку. — Ты же меня не кашу есть позвал?

— Одно другому не мешает, — сказал Юргенсон, не спеша доканчивая свою порцию. — Мне сообщили, что кто-то окончательно разобрался с Рутбергом.

— Вот как? — удивился Джастин и, потянувшись, пододвинул к себе пирог.

— Да, положили всех прямо в его штаб-квартире в Сенд-Энде.

— Ни хрена себе, — покачал головой Джастин и, выбрав кусок побольше, переложил лопаткой на свою тарелку. — А точно Рутберга положили? Может, он убег?

— Не убег, Джастин, — сказал Юргенсон, передавая ему кувшинчик со сливками.

— Чего это?

— Сливки. Полей сверху, корочка подтает, тогда пирог можно будет есть ложечкой.

— Никогда так не делал. Но с удовольствием попробую.

Джастин щедро полил пирог сливками, отставил кувшинчик и сказал:

— Такое могли сделать только чужаки, потому что если бы местные, то на всю округу сразу бы раструбили. Провинция, одно слово.

— Значит, чужие. А зачем? — спросил Юргенсон, разделывая пирог ложечкой.

— У Рутберга был бизнес с продажей сайки, это такая дешевая и едкая наркота. Но это копейки, за которые такую драку не устраивают. Выходит, остался только игровой бизнес, а это целых три точки. Это, конечно, не твоя империя, но совсем другие деньги. Вот за них-то Рутберга и прибрали, подгадав под случившуюся войну… М-м-м, Тревис, да ты в пирогах понимаешь! В жизни не пробовал ничего лучше!