Дальше фон Бок возобновил свою поездку по дороге из Восточной Пруссии в Берлин. Прибыв в Германию, он записал, что жители Берлина казались в основном более подавленными и смирившимися, чем были раньше, когда он был в городе прошедшей весной. В Рождество 1941 года фон Бок позвонил из Берлина Грейфенбергу в штаб группы армий «Центр». Они обменялись приветствиями, после чего Грейфенберг проинформировал фон Бока, что ситуация остается невыносимой и, более того, что Клюге управляет штабом группы армий «Центр», а не только «представляет» фон Бока. Грейфенберг попросил фон Бока внести ясность, кто на самом деле командует группой армий.

Эти новости привели фон Бока в замешательство. В один момент оказалось не важным, что операция с целью захвата Москвы, в которой он играл наиболее значительную роль, провалилась и была достигнута поворотная точка в войне. Оказалось не важным, что более четверти миллиона германских солдат пали мертвыми на полях сражений между белорусским Брестом и Москвой[97]. Не имело значения, что группа армий «Центр» все еще сражалась, чтобы выжить, на широких замерзших просторах на Московском фронте. Главным для фон Бока теперь была его собственная судьба.

Он позвонил Гальдеру и спросил, кто же на самом деле командует группой армий «Центр» – фон Бок или фон Клюге? Гальдер пообещал прояснить и перезвонить.

Но Гальдер так и не позвонил. На протяжении нескольких следующих дней у фон Бока не было официального контакта с кем-либо из Главного командования сухопутных войск. Через своих адъютантов он узнал, что двадцать один старший офицер, ранее находившиеся под его командованием, отправлены домой, включая Гудериана и Гёпнера.

В день Нового, 1942 года генерал-лейтенант Бодвин Кейтель, начальник управления личного состава сухопутных сил, брат фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, пришел увидеться с фон Боком. Бодвин Кейтель, очевидно, выполнял пожелание Гитлера. Он информировал фон Бока, что Гитлер, ввиду сложных обстоятельств, решил оставить командующим группой армий «Центр» фон Клюге. Тем не менее Гитлер хотел, чтобы фон Бок знал, что его официальное положение теперь «член личного резерва фюрера».

Фон Бок спросил, означает ли это его отставку, и Кейтель ответил: «Конечно нет. Вы в резерве фюрера, и, возможно, вам поручат высокий пост в самом ближайшем будущем»111.

Немного приободрившись, фельдмаршал фон Бок провел следующие дни в своей берлинской квартире, предвидя в своем будущем и в будущем Германии наступление тяжелых месяцев.

В начале января 1942 года фон Бок написал письмо Шмундту, личному адъютанту Гитлера, с которым они вместе провели немало времени в те отчаянные дни декабря 1941 года, когда группа армий «Центр» завязла на подступах к Москве. В письме фон Бок постарался быть предельно вежливым, но откровенно признался, что до сих пор не уверен в своем нынешнем статусе в германской армии; он также хотел бы знать, в силу «сокращения операций на Восточном фронте из-за наступления зимы»1, не считает ли фюрер, что фон Бок небрежно или некомпетентно отнесся к исполнению своих обязанностей.

6 января фон Бок получил ответное письмо, написанное в такой же сердечной манере, но немного уклончивое. Шмундт повторил, что, насколько ему известно, у Гитлера не было намерений выдвигать официальное обвинение против Бока. Он также добавил, что, поскольку Гитлер теперь принял на себя командование сухопутными силами, он очень занят тем, что знакомится с тактическими аспектами действий германских войск не только в России, но и в Северной Африке, на Балканском полуострове, в Западной Европе и Скандинавских странах. Закончил письмо Шмундт заявлением, которое в последнее время стало для фон Бока уже привычным: «Вы по-прежнему остаетесь в управлении фюрера»2.

Неизвестно, как долго фон Бок оставался бы в резерве фюрера, если бы не случай, произошедший 12 января, который сильно повлиял на дальнейший ход событий. В этот день генерал-фельдмаршал, барон Вальтер фон Рейхенау, командовавший группой армий «Юг» с 1 декабря 1941 года, после того как фон Рундштедт был освобожден от этой должности в конце ноября 1941 года, перенес тяжелый сердечный приступ[98]. Двумя днями позже фон Рейхенау умер. 16 января фон Боку позвонил генерал фон Драбих из штаба Верховного главнокомандования вермахта. Драбих утверждал, что ему приказано выяснить, готов ли генерал-фельдмаршал фон Бок немедленно принять на себя командование группой армий «Юг». В ответ фон Бок попросил четверть часа на размышление. Через пятнадцать минут он позвонил фон Драбиху и заявил о своей готовности, как и всегда, служить Германии, тем более в такой критический момент; поэтому решил принять на себя командование группой армий «Юг» и может выехать немедленно. Бока попросили на следующий день сообщить о своем согласии Гитлеру, который на тот момент находился в своей главной ставке «Вольфшанце», близ города Растенбурга в Восточной Пруссии.

Тревогу фон Бока за Германию и ее ухудшающееся положение лучше всего отражает его описание дороги на поезде из Берлина в Восточную Пруссию: «Спальный вагон был грязен и не отапливался. В поезде полно испанских офицеров; очевидно, они ехали к местам своего назначения в России. Как же было стыдно за то, что они увидели: мы больше не в состоянии следить за чистотой наших поездов. Еще и опоздали – до сих пор неслыханное событие в Германии!»3

Гитлер принял фон Бока в своей обычной дружеской заботливой манере, которая отличала их отношения в прошлом. Фюрер поинтересовался состоянием здоровья фон Бока, тот ответил, что чувствует себя прекрасно. Тогда Гитлер описал фон Боку положение на фронтах, особо подчеркнув, что только его приказ «Стоять и сражаться! Не отступать!» спас германскую армию в России. Гитлер признал, что ситуация на севере и в центре Восточного фронта все еще нестабильна, однако положение группы армий «Юг», напротив, довольно устойчивое: армия удерживает позиции от Таганрога на Азовском море до Курска и практически не отступала с тех пор, как русские развернули свою зимнюю кампанию. Бок ответил, что действия группы армий «Юг», несомненно, заслуживают похвалы, особенно в свете плачевной ситуации с транспортом в России.