Рамка оптико-электронного прицела подсветилась желтым — это боевой сопроцессор «Ворона» сообщал, что цель находится вне зоны эффективного огня.

«Ничего подобного».

Скобка предохранителя отскочила вверх, с характерным щелчком освободив гашетку правого ракетного комплекса.

«Одиночный огонь».

Ослепительный факел рванулся от торса «Ворона», освещая сумеречное пространство улицы от края до края.

Ракета стремительной молнией прочертила дымный сумрак и расцвела ослепительным оранжевым бутоном огня, ударив не в «Фалангера», а чуть наискось, рядом с ним, в основание стены полыхающего небоскреба.

Сорок этажей, объятых огнем, вздрогнули от этого удара и начали тяжко оседать в провал улицы, словно не падали, а стекали в него раскаленной магматической массой.

Шейла, упоенная первой трезво просчитанной победой, увидела, как за секунду до этого второй «Фалангер», двигавшийся вдоль правой стороны улицы, врубил прыжковые ускорители.

В огненном оползне рванул трескучий, раскатистый взрыв — это в чреве погребенной под обломками здания машины взорвался боекомплект.

Шейла даже не заметила этого свидетельства ее первой победы — она вела «Ворона», наискось пересекая ярко подсвеченное пожарищем пространство, не отрывая глаз от багряного контура второй машины, которая, согнув ступоходы, плавно опускалась по ту сторону огненного завала, опираясь на ослепительные струи реактивного выхлопа.

В пусковой-установке правого борта еще оставались четыре ракеты, и она выпустила их залпом, почти наугад, хотя боевой сопроцессор и пытался передать электронной начинке боеголовок данные более точной наводки, но Шейла уже полностью перешагнула неодолимый для некоторых пилотов барьер — она ощутила машину, слилась с «Вороном», но не подчинилась ему, и шагающий робот, словно дикий мустанг, почуявший железную хватку наездника, вдруг присмирел, — из таких диких, мгновенных психологических поединков в свое время рождались самые преданные скакуны и самые любящие, заботливые всадники…

Ракетная установка левого борта оставалась полностью заряженной, и Шейла, продолжая двигаться вдоль уцелевшей, правой стороны улицы, резко повернула торс «Ворона», давая возможность независимым приводам сориентировать подвеску пусковых стволов в сторону цели.

«Фалангер» оказался нестандартно сконфигурированным, — из-за огненного оползня, похоронившего под собой первую машину, внезапно ударил счетверенный лазерный залп — четыре шнура когерентного света полоснули по стене здания, оставляя на своем пути уродливые, прогоревшие на полметра в глубь полосы и вспыхивающие глазницы оконных проемов.

Шейла мгновенно поняла — эти «Фалангеры» не с атакованной инсектами базы РТВ, а из числа тех, что, по словам Горкалова, были проданы в Сферу Дайсона для так называемых «горнопроходческих» работ…

«О черт!..»

Страх и растерянность вернулись лишь на мгновение, но этот миг едва не стоил ей жизни.

Лазеры «Фалангера» перезаряжались удивительно быстро, — опять вспыхнули четыре световых шнура, но на этот раз они полоснули не по стене, а по ее машине.

Правая ракетная установка «Ворона» взорвалась, но это был не залп.

Шейла почувствовала, как резко повело в сторону сорок пять тонн взбесившегося вдруг металла, но она не успела ничего сделать, лишь ощутила, как в разгерметизированную рубку ворвался едкий, удушливый запах дыма, и ей вдруг стало нестерпимо жарко — это снаружи плавилась изуродованная лазерными лучами броня, она стекала вниз тягучими каплями раскаленного керамлита, а бесноватые лучи, вспыхнув вновь, продолжали жечь рваную рану, образовавшуюся на месте уничтоженной пусковой установки.

Шейла, отчаянно пытаясь вырваться из-под удара, не справилась с управлением, и «Ворона» ударило о стену здания, которая покорно проломилась, словно состояла из картона. И остроносая рубка ее машины, с оглушительным скрежетом пропоров перекрытия второго и третьего этажей, вдруг остановилась, застряв в руинах здания.

Голова Шейлы от удара мотнулась в сторону, шейные позвонки хрустнули, в глазах помутилось, мир заволокло красноватым туманом боли.

Когда, спустя несколько секунд, сознание вернулось к ней, то на приборных консолях уже цвел погребальный букет багряных огней, а в коммуникаторе, пробиваясь сквозь грохот, скрежет и боль, бился, пульсировал, повторяясь вновь и вновь, надорванный крик Ильи Андреевича:

— Шейла, катапультируйся! Катапультируйся! Ради всего святого, ты слышишь меня, — приказываю…

Мутным от боли взглядом, едва осознавая, что делает, она нашла кнопку аварийного отстрела пилот-ложемента.

Кнопка горела, как рубин, поймавший солнечный луч своей гранью.

— Катапультируйся! — продолжал биться в коммуникаторе надтреснутый, внезапно постаревший голос Ильи.

Или это ее раненое, растерзанное сознание родило голос полный тоски, тревоги, страха за ее жизнь!

Какая разница.

Он дал ей силы поднять руку.

Рубка боевой машины, застрявшая в проломленном перекрытии, внезапно раскрылась, будто металлический цветок, и дымный выхлоп катапульты выметнул в оранжево-черные небеса крохотную капсулу за миг до того, как в руинах здания ослепительно полыхнул взорвавшийся реактор «Ворона»…

* * *

«Фалангер» Горкалова двигался в этот момент по параллельной улице, навстречу шести активным сигналам, отмечающим местоположение машин противника.

За действиями Шейлы он мог наблюдать лишь краем глаза, — в отсутствие координатора даже его тренированный, закаленный и отточенный разум не мог одновременно контролировать в полном объеме как управление собственной шестидесятитонной машиной, так и всю окружающую обстановку в целом.

За Сокуру он не волновался — лейтенант уже вполне проявил себя, впрочем, Шейла тоже, но все-таки, несмотря ни на что, Илья продолжал время от времени обращать внимание на автоматический мониторинг ее действий.

Предупредив о разделении сигналов противника, он увеличил скорость своего «Фалангера», заставив машину стремительно продвигаться вдоль скупо подсвеченного пожарами широкого проспекта. Сзади с тяжкой судорогой обвалился кусок автодорожной развязки третьего уровня, вслед за этим предупреждающе взвизгнули сенсоры, отмечая произведенный неподалеку ракетный запуск, и Горкалов, кинув беглый взгляд на экраны, увидел, как одна из вражеских машин тонет в лавине раскаленных пожаром обломков здания, которое обрушила на него Шейла.

«Молодец девочка!..»

Следующие несколько секунд он был занят, — шесть сигналов, перемещающихся вдоль проспекта, уже приблизились на критическое расстояние — до них оставалось менее километра, а зеленый маркер, обозначавший вырвавшегося вперед по параллельной улице «Хоплита» Сокуры, вдруг мигнул и пропал, вероятно, его заслонили сильные помехи термальных всплесков и железобетонные конструкции возвышающихся вокруг зданий, которые сильно мешали работе активных радаров.