Рука сама собой потянулась к амулету, который Эрнесто, как и просила абуэла, носил не снимая – не потому, что всерьез верил, будто он защищает его от какой-то там Тьмы, а скорее по привычке и как память о доме.

Амулета на шее не было.

Эрнесто поморщился; он совсем забыл, что пару недель назад, когда его в очередной раз перевели в новую камеру, в первую же ночь кто-то из заключенных незаметно стащил у него необычную подвеску. Хотя Эрнесто и попытался выяснить, кто мог это сделать, но уличить вора так и не смог и в итоге решил не придавать этому инциденту большого значения.

Именно после пропажи амулета у него появились первые тревожные симптомы: сначала слабость и головокружение, затем раздражительность, а теперь и эти все более и более частые вспышки ярости.

Да, возможно, это было всего лишь совпадением. Случайностью. В этом Эрнесто убеждала его рациональная, разумная часть. Но в глубине души крепла уверенность, что все происходящее – вовсе не игра воображения и что изготовленный абуэлой амулет действительно защищал его от Тьмы. И сейчас, лишившись этой защиты, Эрнесто пожинает лишь самые первые плоды старательно спланированной мести Тьмы, наконец-то дождавшейся своего часа.

Поэтому одиночная камера была для него лучшим решением. Пока он заперт в одиночке, он не сможет причинить никому вреда, и у него будет время спокойно подумать, что же делать в такой непростой ситуации…

* * *

Бенитез не скрывал своего облегчения, когда наконец получил столь долгожданное распоряжение начальства отпустить аргентинского врача на все четыре стороны.

А вот тот особой радости не высказывал. Возможно, потому, что слишком ослаб от болезни – Эрнесто выглядел очень бледным и истощенным.

– Тебе надо в госпиталь, – резюмировал встречавший товарища у тюрьмы Фидель, с первого взгляда поняв, что тот серьезно болен.

– Нет, амиго, – слабо помотал головой в ответ Эрнесто, щурясь от непривычно яркого света. – Мне нужно домой.

– К Хильде? – с сомнением в голосе спросил Модесто. – Не очень хорошая идея. Твою жену совсем недавно выпустили из тюрьмы, и за ее домом установлена слежка; вашей семье пока хватит беспокойств. Тебе лучше переждать на одной из наших конспиративных квартир. А еще лучше отправиться прямиком в госпиталь!

– Не к Хильде, – покачал головой Эрнесто и не смог удержать дрожь, представив, что может натворить, оставшись под одной крышей с женой и маленькой дочкой. – Мне надо домой. В Аргентину.

Братья Рус обменялись озадаченными взглядами.

– Ты не в том состоянии, чтобы выдержать такое путешествие, – только и заметил Фидель. Глядя на своего едва стоящего на ногах товарища, он даже не стал напоминать о том, что в ближайшие дни они всей группой собирались отплыть на Тростниковый остров, чтобы наконец-то начать так долго планируемую военную операцию.

– Мне могут помочь только дома, – пробормотал Эрнесто, с трудом забираясь в автомобиль и без сил откидываясь на сиденье.

– Хорошо, амиго, – не стал спорить Фидель. – А пока мы все-таки отвезем тебя к нам, ты вымоешься, поспишь… А там уже решим, как тебе поступить.

Эрнесто промолчал и позволил отвезти себя на конспиративную квартиру – очередную безликую убогую дыру на окраине города; почему-то все революции мира творились не в роскошных дворцах, а исключительно в таких вот трущобах. Там он повалился на жесткую кровать и впал полузабытье.

Когда Эрнесто очнулся, то обнаружил заботливо оставленные рядом с кроватью на столе питье и похлебку, а также последнее письмо от матери. Донна Селия регулярно писала сыну, и братья Рус исправно приносили все ее весточки Эрнесто в тюрьму. Эта, вероятно, пришла совсем недавно.

Без аппетита доев похлебку и не ощутив никакого прилива сил, Эрнесто вскрыл конверт с письмом. Его охватило забытое чувство предвкушения: донна Селия разделяла его взгляды и всегда одобряла и поддерживала все начинания своего старшего сына. И даже когда за них приходилось расплачиваться – например, тюрьмой, – лишь стоически замечала, что такова цена борьбы за любое стоящее дело.

Надеясь, что и на этот раз он получит столь необходимые ему сейчас слова поддержки и утешения, улыбающийся Эрнесто жадно глотал строчку за строчкой…

Вернувшиеся поздним вечером в квартиру братья Рус нашли его забившимся в самый темный угол комнаты, безучастно глядящим в пустоту прямо перед собой. Рядом с ним лежало смятое письмо донны Селии.

Не нужно было слов, чтобы понять – случилось что-то ужасное.

Заметив красные опухшие глаза товарища, братья тактично решили ни о чем его не расспрашивать и тихо ушли на кухню.

Эрнесто, в свою очередь, не стал им говорить о содержащемся в письме известии о том, что в прошлом месяце умерла его бабушка Паола.

Именно это сообщение и подкосило Эрнесто. Он с глубоким чувством вины вспоминал, как три года назад провожал бабушку домой, в ее маленькую хижину, что стояла недалеко от города у самой окраины джунглей, и как он обещал вскоре ее навестить. Он так и не выполнил свое обещание – а теперь уже больше никогда не сможет; постоянно заботясь о судьбах чужих, незнакомых ему людей, он совсем забыл о тех, кто заботился о нем и вырастил его самого. А ведь абуэла – он был уверен – каждый день сидела на пороге своего дома, высматривая на горизонте знакомый силуэт внука…

А еще Эрнесто очень рассчитывал, что бабушка вновь поможет ему справиться с одолевавшей его странной болезнью, и теперь находился в полном смятении, не зная, что делать дальше.

Эрнесто не обращал внимания на говоривших о чем-то своем братьев Рус – сейчас его куда больше занимал вопрос, как справиться со своим состоянием. В том, что медицина ему не поможет, Эрнесто был совершенно уверен и мрачно размышлял о том, что же с ним станет. Абуэла говорила, что без амулета им завладеет Тьма. Как это случится? Он сойдет с ума? Потеряет рассудок и станет бездумно убивать людей на улице – до тех пор, пока полиция не пристрелит его, словно бешеного зверя?

Тем временем немало озадаченные состоянием Эрнесто братья Рус старательно делали вид, что ничего необычного не происходит, и продолжали активное обсуждение своих планов. А те требовали серьезной корректировки.

По их первоначальной задумке, для того чтобы добраться до Тростникового острова, заговорщикам требовалось судно. Поэтому не так давно Фидель на последние оставшиеся деньги купил для этих целей яхту у местного этнографа, ушедшего на пенсию. Но вот беда – легкое исследовательское суденышко было рассчитано от силы на десяток человек, а у них в отряде насчитывалось более восьмидесяти бойцов. И денег на второе судно, как и времени на то, чтобы их достать, не было. Буквально на днях один из их проверенных информаторов ошеломил братьев новостью о том, что в рядах их сторонников есть предатель, доложивший властям об их планах, и вот уже несколько дней, как мексиканская полиция снова развернула за ними пристальную слежку и регулярно проводила облавы по всем конспиративным квартирам. А посольство Тростникового острова не осталось в стороне и объявило существенную награду за поимку братьев Рус.