По окружающим деревьям вновь хлестнул луч ужаса, и вновь безответно.

— Ты прав, Найл. — Девушка, похоже, сделала еще одну страшную находку. — Нужно уходить отсюда, да поскорее.

Лес тянулся больше чем на полкилометра, поднимаясь на самую вершину холма и немного спускаясь на противоположную сторону. Здесь гладкие и ровные стволы начали перемежаться невысокими кустами с серповидными листьями и округлыми желтыми, с лиловыми прожилками, плодами.

— Та-ак, опять застряли…

— А что такое? — не поняла принцесса.

Найл молча отобрал у нее копье и ткнул древком в куст. В деревяшку с сухим стуком вонзилось сразу шесть длинных черных шипов.

— Нравится? — Найл выдернул один из шипов и протянул девушке. — Хорошо хоть, я этот кустарник уже встречал, а то походили бы мы сейчас на тех самых черных гусениц.

— Что же делать?

— Что делать?.. — Найл привстал на цыпочки и бросил вниз оценивающий взгляд. Нежно-серебристая зелень кустарников тянулась далеко вниз, почти до подножия, где упиралась в стену тростника. — Похоже, думать о ночлеге. Скоро солнце сядет. — Правитель сладко зевнул. — Завтра попробуем говорить с Великой Богиней отсюда.

— Хочешь ночевать в лесу? — засомневалась принцесса.

Стоявший между ними Дравиг неожиданно «клюнул» передней частью тела, но тут же выровнялся.

— Я очень устал, Посланник Богини, — извиняющимся тоном сказал седой смертоносец. — Даже ноги подгибаются.

Правитель с принцессой переглянулись. Оба одновременно вспомнили про хитиновые панцири, которыми был усыпан весь лес.

— Назад, скорее! — жестко хлестнул Найл паука своей волей, и восьмилапый несколько приободрился.

Они развернулись, почти бегом припустили в обратном направлении, но вскоре наткнулись на вялые кучки путников, квело бредущих по совершенно безопасному на первый взгляд лесу. Сонные глаза, отчаянная зевота, заплетающиеся ноги — правитель мгновенно вспомнил свой первый визит в Дельту, полуистлевшие обрывки меха, оставшиеся от бородавочника на заросшем травой холмике, и слова Симеона: «Они опасны, только если на них заснешь…»

— Не спать! — закричал Найл, заметавшись между людьми. — Не спать!

Куда там! Глаза путников слипались, они усаживались поудобней, обнимая гладкие стволы, ложились на хрусткие хитиновые останки, подтягивая под головы желтые корни, заразительно зевали, устало хлопая глазами. Что касается восьмилапых — валялись без движения почти все.

— Ну же, ну… — чуть не плакал Найл, но ничего не мог поделать.

В конце концов он наткнулся на Симеона, уложившего лохматую голову на округлый живот посапывающей Нефтис, и от всей души дал медику пинка:

— Ты-то куда смотрел, скотина? Как ты мог позволить всем сюда вломиться?!

— А ничего страшного, Найл, — сонно улыбнулся медик. — Это вампиры… Очень крепкий сон навевают… Полезный… Ночные твари…

— Сожрут же всех за ночь!

— Не… Не сожрут… Они людей не едят… Только насекомых… В-впрыскивают сок… пищеварительный… Потом сосут… Людей не едят… У нас скелет внутренний… Не умеют… — Симеон потыкал пальцем вверх и окончательно уснул.

Значит, это вампиры. Найл поднял голову и всмотрелся в плотные чашевидные кроны. Людей они не едят, а вот смертоносцев… Сколько пауков останется утром? Половина? Ни одного? Настанет ночь, и вампиры спустятся вниз…

Найл огляделся. Неизвестно, какими чарами пользовались хозяева леса, убаюкивая жертв, но действовало это не на всех одинаково. Еще шевелилось несколько пауков, еще бродили, выбирая место для сна, десятка два женщин.

— А ну, все сюда! — громко приказал Посланник Богини и одновременно хлестнул волей способных шевелиться смертоносцев. Хлестнул, не жалея, ментальной силой, собранной в тонкий жгут, сознательно причиняя боль. И сумел-таки вырвать их из объятий полудремы.

— Вот здесь, здесь и здесь, — приказал правитель восьмилапым, — натянуть паутину.

На словах этого объяснить было невозможно, однако Найл имел достаточный опыт общения с пауками, чтобы нарисовать четкую и понятную мысленную картинку липкой сети, прикрывающей, словно пологом, пространство вокруг шагов на сорок. Постоянно понукаемые правителем, смертоносцы забрались на деревья примерно на полтора человеческих роста, дружно шлепнули брюшками о стволы и побежали по кругу, оставляя за собой чистую белую нить.

— А вы, — повернулся Найл к женщинам, — разбейтесь на пары и сносите всех пауков сюда.

Ряды трудящихся пауков быстро редели, но к тому времени, когда последний из них начал петлять, словно удирающая от стрекозы муха, и натыкаться на деревья, лесные кроны уже отделяло от земли некое подобие огромного белого зонтика, нанизанного на стволы. Под «зонтик» охранницы успели перенести довольно много сонных смертоносцев, но чем кончилась их работа, правитель так и не узнал, поскольку веки его оказались слишком тяжелыми, мысли — тягучими, а воля…

* * *

… Спросонок Найлу показалось, что над ним раскинулось ночное звездное небо, и довольно долго правитель не мог понять, почему справа и слева ясно и светло, зеленеют деревья, серебрится паутина, а над головой — ночь. Только спустя изрядный промежуток времени до правителя дошло — давно настал день, а над головой раскинулись огромные — метра два в размахе — бархатисто-черные с точками-искорками крылья. Между гигантскими крылами совсем незаметным казалось маленькое, тщедушное тельце. Брюшко его не превышало размером новорожденного младенца, грудь едва ли превышала человеческую голову, а голова казалась чуть больше двух сложенных вместе кулаков, причем большую ее часть составляли фасетчатые глаза. Вместо рта свивался и развивался длинный тоненький хоботок. Как удается столь мелкому существу управляться со своими громадными крыльями, оставалось загадкой. Во всяком случае, прилипнув к паутине, таинственный лесной обитатель не мог даже шелохнуться, и лишь свивающийся и развивающийся хоботок выдавал в нем признаки жизни. Найл с любопытством прощупал сознание попавшего в ловушку темного летуна, но не обнаружил там ничего, кроме безмерного удивления. Существо никак не могло понять, почему за всю ночь ему так и не удалось добраться до столь близкой добычи, и почему теперь не удается улететь обратно, и почему не слушаются крылья, и…

— Да это же и есть вампир! — внезапно понял правитель.

Близость к Великой Богине позволила темному летуну развить достаточно мощный мозг, но вся сила приобретения ушла в способность усыплять добычу, которую потом оставалось только взять и унести. Вот потому и налипло за ночь на паутину не меньше трех десятков не привыкших к сюрпризам вампиров. Безмозглые повелители ночей…

Однако, когда Найл попытался вспомнить, сколько смертоносцев осталось за пределами спасительного «зонтика», спеси у него сильно поубавилась. Глупы вампиры или нет, но сократить численность пауков они могли изрядно.