— Мне-то что? — пожал плечами Найл. — Я просто удивляюсь, что ты всех по именам называешь. Неужели со всеми знакома?

— Насчет знакомства ты перегнул, но поименно всех знаю.

— А я даже из своих стражниц только пять-шесть помню…

— Наверное, ты был слишком занят, — усмехнулась девушка, подняла вязанку и бросила в огонь.

Дравиг попятился. Пожалуй, впервые в истории не люди испытывали благоговейный страх перед смертоносцами, а наоборот. Ведь земляные фунгусы, не имеющие не то что мозга, но и простейшей нервной системы, никак не реагировали ни на волевые импульсы восьмилапых, ни на парализующий яд, ни на укусы. Они представлялись паукам чем-то вроде дождя, града или обвала — то есть неким стихийным явлением, бороться с которым бесполезно, и остается только смириться и надеяться на лучший исход. И вот обычные двуногие — неразумные, всегда покорные слуги и рабы, годные разве на еду, — начали эту стихию планомерно, а главное, успешно уничтожать!

Правда, истребить все фунгусы принцессе не удалось. Даже на то, чтобы расчистить неширокий проход от ковыльных зарослей к лесу, и то ушло пять дней. Все это время в воздухе висел едкий смрад, но никто не жаловался. Зрелище утягиваемых под землю жертв еще сохранялось в памяти, и запах паленой плоти вызывал у людей лишь мстительное удовлетворение. Даже Симеон не особенно протестовал против такого надругательства над хищной природой Дельты, хотя и буркнул, что Богине это может не понравиться.

Найл каждый день устраивал в зарослях облавы, и хотя добычи становилось все меньше, а обожравшиеся до упаду пауки в конце концов перестали принимать в охоте участие и валялись тут и там, словно мертвые, грея под обжигающим солнцем раздувшиеся брюшки, но зато женщины научились довольно уверенно держать в руках копья, перестали бояться вырывающихся из засад огромных кузнечиков и при внезапной опасности уже не сжимались в трясущийся комок, а выставляли жало клинка, готовые разить врага и защищать собственную жизнь. Достаточно сказать, что им удалось убить одного из тех странных хищников, от которых виден только скелет. Зверь попался довольно крупный, шагов десять в длину, но все, что он смог, отбиваясь от загонщиков, так это сломать ногу одной из охотниц. Правда, мясо у него оказалось противное. Слизистое и с сильным запахом тухлятины.

Стараниями принцессы заросли отступили довольно далеко от лагеря, бояться нападений ночных тварей все перестали и чувствовали себя вольготно. Будь здесь возможность постоянно добывать рыбу, как у реки, — так вообще рай земной. Найл уже начал ловить себя на мысли, что Дельта — это отнюдь не такое страшное место, как отложилось у него в памяти.

— Вот, принцесса. — Тания опустила к ногам Мерлью последнюю вязанку и выпрямилась, ожидая распоряжений.

— Передай приказ готовиться к выступлению, — бросила принцесса.

Охранница замерла, поклонилась и побежала в лагерь. Правителя неприятно кольнуло, что на него и внимания не обратили, но вмешиваться он не стал.

— Недолго осталось. — Принцесса подняла вязанку и кинула в пламя. — Дожаривается.

Найл оглянулся. Хотя всем было ясно, что именно сегодня вот-вот откроется проход через поле фунгусов, но здесь, перед лесом, стояли только они трое. Найл, принцесса и Дравиг. Ладно пауки, они любопытством никогда не отличались, но из почти двух сотен людей не нашлось никого, пришедшего взглянуть, что же там, дальше. Крепко же в них вбили покорную пассивность… Ладно, хорошо хоть за оружие при опасности хвататься научились.

Не стояла рядом и Нефтис — Шабр с Симеоном уж пятый день как буквально прилипли к стражнице.

— Ага, готов…

Дохнуло смрадом, пламя просело метра на полтора в землю. Внизу захлюпало, несколько раз дернулась под ногами почва. Дым костра стал темно-бурым.

— Попробуем? — Принцесса ненавязчиво потянула к себе копье Найла и осторожно направилась вперед по краю ямы, с силой тыча тупым концом древка в кочки жухлой травы.

Через минуту все трое вошли в лес.

Первые метры они двигались с большой опаской, но ямы под ногами не разверзались, корни не пытались добраться до горла, не вырастали из стволов гибкие щупальца или жесткие клыки, не шевелились ветви, не сверкали среди листвы голодные глаза. Деревья стояли крепко, с вековой монументальностью, в воздухе пахло свежестью — безо всяких слащавых примесей.

— Вроде все спокойно… — шепнула Мерлью.

— Это-то и странно, — так же шепотом отозвался Найл. — Не то место Дельта, чтобы спокойствие означало безопасность.

— Чего ты опасаешься?

— Тишины. Никого нет. Помнишь рощу у реки? В ковылях, рядом с хищниками, оказалось безопаснее.

В этот миг под ногой принцессы что-то хрустнуло. Девушка наклонилась, поддела древком копья крученый желтый корень. Поросль на нем раздвинулась, обнажив серый хитиновый покров пустынной саранчи.

— Старая. — Мерлью отпустила корень. — Засохла уже вся.

— Только как она сюда попала? В лесах они не водятся.

— Может, заблудилась? — пожав плечами, усмехнулась принцесса. — У них скачки в половину дневного перехода. Три-четыре прыжка, и она здесь.

— Навеки… — скромно добавил Найл и раздвинул ногою ростки перед собой. — О! Травяная блоха! Еще одна.

— Клоп, — откликнулась принцесса. — Тоже пересохший.

— Муха. Похоже, мы попали на кладбище.

— Здесь кто-то есть, — внезапно подал голос Дравиг. — Я чувствую.

— Где?

— Здесь… — Однако направление на невидимых хозяев паук определить не мог. Старый смертоносец методично провел вокруг себя лучом ужаса.

Так восьмилапые испокон веков охотились на людей: излучали страх, и когда человек подпадал под его влияние, то невольно откликался еще большим ужасом, выдавая свое местонахождение. А самые слабые, безвольные просто бросались наутек, становясь легкой добычей. Однако на этот раз смертоносцу никто не откликнулся. Или противник отличался сильным самообладанием, или вообще не имел мозга, способного пугаться.

— Надо же, скорпион, — удивилась Мерлью. — Совсем свеженький. Мы вроде ни одного не встретили, Найл?

— И не надо, — ответил правитель и внезапно остановился. — Великая Богиня…

— Что там? — подняла голову принцесса.

— Дравиг, — попросил Найл, — подойди сюда.

Перед правителем лежал панцирь смертоносца, еще совсем чистый. Корни не успели забраться внутрь через оставшиеся от лап отверстия, жухлые листья не успели нападать сверху, не скопилась в пустых глазницах грязь.

— Я знал его, — излучил Дравиг волну скорби. — Мы родились в один год.

— Мне жаль… — присоединился Найл к его грусти.

— О, Богиня! — вскрикнула принцесса. — Да здесь и маленькие!

— Они питались нами, Посланник Богини! — гневно вскинулся смертоносец. — Они нас ели, а мы даже не замечали!