- Да никакие мы не сатанистки, батюшка, - я подошла под благословение. Он не протянул мне руку, а перекрестил и коснулся моей головы. – Просто гуляли вечером у леса, а кто-то увидел и придумал неизвестно что.

- Понятно, - он посмотрел на Светку, но та топталась в сторонке, всем своим видом показывая, что попала сюда случайно. – Откуда вы?

- Я из Питера.

- Правда? – обрадовался отец Александр. – Моя матушка тоже. Если не торопитесь, подождите, пока спевка закончится, ей приятно будет земляков повидать. Матушка, вы там долго еще?

- Иди, иди, Леночка, - сказал низкий женский голос. – Мы и без тебя допоем. Батюшка порегентует.

Высокий голос попрощался, пожелал всем ангела-хранителя, и я увидела, что по лестнице спускается молоденькая светловолосая девушка с белым шарфиком на голове. Одной рукой она придерживала тяжелый живот.

- Осторожнее, - нахмурился отец Александр. – Куда ты несешься так? И вообще, хватит, с воскресенья переходите на клирос петь. Хватит по лестнице скакать.

- Нет, - возразила матушка Елена. – Там света нет и вообще неудобно. Ничего со мной не случится.

- Запру дома и буду петь один. Без хора. Я могу, ты знаешь.

Матушка кротко улыбнулась и повернулась ко мне: видали, что творится? Я не могла не улыбнуться в ответ, потому что сразу почувствовала к ней симпатию. Словно мы были знакомы сто лет.

- Я вам не нужен? – спросил отец Александр. – Нет? Ну, тогда храни вас Господь.

Он поднялся по лестнице, и сверху снова полилась печальная мелодия.

- Пойдемте к нам? – предложила матушка Елена. – Там никого, посидим, поговорим, чаю попьем с конфетами.

- А свечки можно поставить?

- Конечно, - она открыла ящик у входа и протянула мне несколько свечей. – Хватит?

- А деньги?

- В кружку положите.

- Сколько?

- Сколько сочтете нужным.

Немало подивившись этому обстоятельству, я опустила в маленький ящичек с прорезью три сложенные десятки и подошла к большой иконе Николая Чудотворца. Вот здесь несчастный Григорий молился святителю, чтобы тот избавил его от притеснений графской дочери. Перед этой самой иконой? Я повернулась и спросила об этом у матушки.

- Нет, - вздохнула она. – Это новая. Старую сожгли. Когда церковь закрывали после революции, все иконы сожгли. Кресты, утварь изуродовали, расплющили. Хорошо хоть церковный староста как-то узнал заранее, смог прихожан предупредить. Они что могли по домам унесли, спрятали. Сейчас кое-что уже предлагали обратно принести. Но мы пока не берем – сначала вот все отремонтируем. Генка, соль, а не соль-диез! – крикнула она, задрав голову к балкону.

Мы вышли во двор, и только тут заметила, что Светки нет. Наверно, пошла домой, подумала я.

- Вот и наш домик, - матушка Елена махнула рукой в сторону голубого вагончика. – Тесновато, но что делать.

- Ведь в селе полно домов пустых, - удивилась я. – Неужели нельзя какой-нибудь занять? А дети будут - тогда как?

- Формально все они чьи-то. Хозяева в городе живут или еще где. Ничего, мы свой потихоньку построим. А пока и так ничего.

Мы вошли в домик, поделенный деревянной перегородкой на кухоньку с печкой-буржуйкой и узкой лежанкой и комнатку.

- А брат ваш? Мы ему не помешаем? – спросила я.

- Брат? – засмеялась матушка. – Да он в церкви. Он когда приезжает, всегда с нами поет. А потом они с батюшкой и с дьяконом на ночную рыбалку собрались. Так что никого до утра не будет.

Мы пили чай и болтали, как старинные подруги. Оказалось, что в Питере она жила совсем недалеко от меня и даже в церковь ходила в ту же, что и я. Так что и общие знакомые нашлись. Рядом с ней было так хорошо и спокойно. Ее серые, широко расставленные глаза светились такой искренней приветливостью и простодушием, что мне стало крайне неловко, когда я рассказывала ей, будто мы приехали посмотреть на землю предков. Но и рассказать правду я не смогла бы, даже если б и захотела. По той же неловкости. Словно было в этом что-то… непристойное.

За разговором время пробежало незаметно. Наливая очередную чашку чая из пузатого дореволюционного самовара с медалями, я вдруг посмотрела в окошко и сообразила, что давным-давно если и не ночь, то, во всяком случае, поздний вечер.

- Пора идти, - виновато сказала я. – Поздно.

- Приходи завтра, - предложила Лена (мы почти сразу перешли на «ты»). – И сестру возьми. Я вас с братом познакомлю. Может, обратно вместе поедете.

Она хотела меня проводить, но я отказалась. И тут же пожалела. На всю улицу горело всего пара тусклых фонарей, да окошки домов светились. Я шла, пристально вглядываясь под ноги, чтобы не утонуть в очередной грязной луже, которых вокруг было предостаточно. Чего-чего, а этого добра в Вараксе всегда хватало – об этом еще дед рассказывал, с какой-то непонятной мне гордостью.

Фонари кончились, светящиеся окошки тоже попрятались за зеленью. Впереди был длинный и темный участок пути. Я остановилась и беспомощно оглянулась. Хоть бы человек какой показался. Или нет, лучше не надо! Никого не надо – ни людей, ни зверей.

Только я подумала об этом, как вдруг услышала за спиной шаги. Тихие-тихие. И осторожные. Я остановилась – шаги стихли. Пошла – и тот, сзади, тоже пошел. Рот свело от терпкого вкуса паники. Сердце барабанило в голове и в желудке.

Надо было идти прямо, но я вбежала в особо темное место под раскидистыми деревьями, свернула за угол, присела за куст и затаилась. Прошло несколько томительных секунд. Просто сидеть и ждать неизвестно чего было невыносимо. Хотелось сорваться и побежать сломя голову с дурным воплем.

Подул ветер, листья зашумели, месяц выкатился из-за тучи – стало чуть светлее. И именно в этот момент я увидела на перекрестке двух улиц темный силуэт. Человек стоял и вглядывался в темноту. Я сжалась в комочек и закрыла глаза – совсем как в лесу. Сердце уже не барабанило, а бухало так, что я испугалась, как бы его не услышали.

И вдруг ветерок донес до меня запах. Немного прелых листьев, немного старого дерева и пыли. Запах заброшенного жилья, пота и еще чего-то неуловимого. Запах немого Федьки!

Чтобы не ахнуть случайно, я зажала себе рот двумя руками и осторожно выглянула из-за куста. Никого не было. Наверно, немой пошел по улице дальше. Прижимаясь к заборам, чтобы оставаться в густой тени, я добежала до края села, а потом задворками пробралась к дому Таисии – прямо к задней калитке, выходящей в поле.

Светка и Таисия сидели вдвоем на завалинке и встревоженно совещались.

- Ну наконец-то! – воскликнула Таисия, завидев меня. – Я уже хотела идти тебя искать. Вечно ты куда-то пропадаешь. Мы же волнуемся.

- Извините, - я присела на ступеньку крыльца. – Заболталась с матушкой.

- Познакомились? – сразу подобрела Таисия. – Ну и хорошо. Она такая девочка милая. Глядишь, подружитесь, будешь чаще к нам приезжать. Есть хочешь, нет? Ну ладно, тогда я спать пойду.