Белава закрыла калитку, присела на корточки, подняла подол, и когда один из гридней подошел, разыскивая выход, она заверещала, перепугав его до смерти.

Ярина проснулась, потянулась, приподнялась на локтях, оглянулась по сторонам. В землянке чадил сальный светильник, неравномерным светом освещая потрескавшиеся глиняные стены и низкий потолок, перекрытый досками, сквозь которые сыпалась земля.

Женщина поежилась. Как волхв не боится жить в такой ветхой пещере? Того и гляди, потолок рухнет и навек похоронит под собой.

Она встала с жесткой лавки, походила, обследуя убогую обстановку. На столе стояла миска с кашей, лежали две ложки. Ярина села, но есть не хотелось.

К волхву она добралась поздно ночью. Он будто ждал ее, Ярина и постучать не успела, а он открыл дверь и, ни о чем не спрашивая, впустил в землянку. Про события дня волхв уже все знал и не удивился, едва она заикнулась об убежище.

– Живи, сколько хочешь. Только, сама видишь, хоромы у меня не княжеские.

Ярина так устала, что не обратила внимания на колкость, прошла к лавке и ткнулась лицом в потертые шкуры. Но тут вновь закапало молоко, намочив полотно рубахи. Женщина беспомощно посмотрела на старца.

– Родила ты, что ль, уже? – усмехнулся он.

– Третьего дня, – Ярина вздохнула, – девочку. У сестры оставила. А с молоком не знаю что делать.

Волхв покопался в куче тряпья, валявшегося в углу, достал мягкое, но еще вполне плотное льняное полотно.

– На, затяни груди потуже. Да прежде молоко слей. – И отвернулся, чтобы не смущать ее.

Ярина быстро управилась и уснула.

Хлопнула дверь. Ярина вздрогнула и оглянулась. Волхв поставил посох у порога, прошел к столу, устало сел.

– Поела? – спросил, хотя и видел, что миска стоит нетронутая. – Ну, и я отобедаю.

– Разве день уже?

– Вечер уже. Ну и спать ты горазда. Изнежилась замужем. Так и жизнь свою проспишь, не заметишь. – Он взял ложку и стал есть.

– Не тяни душу, – взмолилась Ярина, едва он управился с холодной кашей, – говори.

Старец не спеша отодвинул от края стола миску, облизал ложку.

– В городе праздник: княжич женится на воеводской ключнице. Все горожане скинулись, чтобы свадьбу достойно отпраздновать. Не каждый день бывает, чтобы обреченных на смерть девица из-под меча спасала. Люди гуляют, веселятся.

– А Дар?

– Его я не видел. Чего мне зря при нем мелькать? Я ведь тоже один из зачинщиков мятежа.

– А про меня что говорят? Может, позабыли уже? – с надеждой спросила Ярина.

– Это вряд ли, – старец покачал головой, – гридни продолжают рыскать по городу, заглядывая во все закоулки. Не пойму, чего князю от тебя надобно? Досадила ты ему чем? Подумаешь, за воеводу вышла. Так он девиц и сам меняет в году по пять раз.

От слов волхва Ярина невольно зарделась, потупила взор. Взгляд ее упал на Недвигино колечко на пальце.

– Ой, смотри, – удивилась она, – камушек, когда я кольцо первый раз надела, мутным был, а теперь блестит так ярко. К чему это?

– Покажи-ка.

Старец взял Ярину за руку, уставился на колечко.

– Да это бирюза. Ты, наверное, его в дождь надела? Точно. Бирюза от непогоды временно мутнеет. Только и всего. Но камушек зрелый, видишь, какой голубой. Где взяла ты это колечко?

– Мама подарила.

– А-а. Это хорошо. С душой подаренный камень много счастья принесет. А бирюза сама по себе хороша: прекращает в семье ссоры, приносит достаток, примиряет врагов…

– Эх, раньше бы мне это колечко, – печально вздохнула Ярина, вспомнив вдруг о муже, – и Гордята, может, жив был бы. Расскажи, как он погиб.

– Да чего рассказывать? Неудача вышла. Просчитались мы, а, может, враг какой средь нас затесался. Кто ж знает? С утра поднял Гордята свою дружину и – к княжьему двору. А там их уже поджидали. Только они во двор ворвались, ворота закрылись. На крышах лучники сидели наготове, всех и перебили. Гордята сразу погиб, а мертвые позора не имут. Дара жалко. Он легко ранен был, поэтому в плен попал. Мучился, наверное, переживал за товарищей, в порубе сидя.

– Зачем же ты его поддержал? Ведь мог остановить, отговорить…

– Не твоего ума это дело, – отшил сердито волхв. – Дар из княжеской семьи – это ясно, и он должен был вернуть свое. Мы ведь уверены в успехе были, затевая это предприятие. Дар-то сам напророчил погибель князей.

– Как это?

– Незадолго до того, как Дар узнал о том, что он княжич, гадали мы с ним по чаре. Надо сказать, у него большие способности к предсказаниям. Он вообще легко премудрости мои впитывал, понимал все с полуслова. По чаре я его и не учил гадать, сам он все видел и толковал умно.

Так вот, стали мы чару на огне греть, а Дар и говорит вдруг: «Вижу, что князья киевские скоро стол оставят, потому что придет новый князь и еще выше Киев поднимет над всеми городами!» Мы тогда с ним особо над этим не задумались, а когда воевода оберег увидел, то вспомнили пророчество и решили, что, значит, Дару и суждено сместить князей. А того не учли, что предсказатель свою судьбу сам себе не может предугадывать. С самого начала мятеж был обречен на провал, а мы обрадовались, что многие горожане поддержали нас, недовольные христианским правлением. А я к Дару привязался всей душой, а когда узнал, что он мне внучатым племяшом приходится, так и совсем полюбил.

– Как же, любил ты его, – рассердилась Ярина. – Дар добрый и открытый. В сердце его и зла ни к кому не было. А вы замутили ему голову, послали на погибель. Дар, конечно, тоже хорош: возомнил себя вершителем судеб – вот и попал в беду. И как вам в голову могло прийти, что князья от стола откажутся?

– Хочешь, Ярина, я тебе на чаре погадаю? – предложил волхв, разводя в каменке огонь.

«Задобрить меня хочет», – догадалась Ярина, но противиться не стала: интересно же, что с ней будет.

На разогретую каменку волхв поставил глубокую глиняную чару, бросил в нее травы. Ярина принюхалась, но не узнала их, а спросить нельзя, чтобы старца не вспугнуть: он уже полностью ушел в чародейство, побеспокоишь его, чары смешаются, и предсказание не получится.

Ярина сидела тихо, слушала заклинания, но слов разобрать не могла: старец шептал их невнятно. Затем он что-то бросил в чару, и вода в ней забурлила, задымила, обволакивая женщину усыпляющим паром. Ярина зевнула, прикрыла глаза, но, вспомнив, что ей надо наблюдать за гаданием, чтобы учиться, раскрыла их опять.

Волхв начал ходить вокруг каменки, изгибаясь и приплясывая. Ярина, устав смотреть, вновь прикрыла глаза. Пар рассеялся. Волхв заглянул в чару.

– Вижу я твою долю. Жизнь отмерена тебе долгая и хлопотливая, поскольку призвана ты приносить здоровье людям. И с мужем будешь жить в согласии…