Крестьянин, получая землю от землевладельца на правах наследственной аренды, мог закладывать ее, сдавать в аренду, использовать наемный труд. Однажды предоставленная работнику, земля не могла быть взята назад, если работник исправно платил за нее своей службой. Он мог быть лишен земли только в случае неуплаты налога или невыполнения трудовой повинности. Итак, землю предоставлял арендодатель, а труд крестьянина был арендной платой. Поэтому ошибочно считать, будто «крепостной» был пожизненно привязан к земле, не получая платы от господина.

Крестьянин сам решал, что и когда выращивать на своем участке, какой скот держать. Это не предписывал помещик, как иногда пишут. При необходимости он мог дать «крепостному» скот и посевной материал. Налоги и повинности несло домовладение. В его пределах крестьяне сами решали, как распределять работу. Помещика касались только налоги и повинности, в остальном он не вмешивался в жизнь крестьян. Когда обязательства выполнены, все члены домовладения были вольны делать, что хотели, например уезжать в другие районы ради паломничества или чтобы навестить родственников.

В страдные дни земледельцы работали по 18 час. в сутки. Это не было «эксплуатацией крепостных». Просто они стремились убрать урожай до морозов, чтобы не потерять его. Зато после страды у них было больше времени, и некоторые иностранцы называли тибетцев ленивыми. Так что летом работников не хватало, а зимой работы было мало. Тибетцы много путешествовали, особенно зимой. Это время в Тибете до сих пор широко используют для паломничества. Были даже специальные путеводители, называемые нэ-йиг и лам-йиг.

При надобности помещик мог сдать труд своего крестьянина в аренду другому лицу. В левой пропаганде это называется «продать крепостного». Некоторые высокопоставленные чиновники имели очень большие имения. Например, в имении одного регента было 5 тыс. крестьянских хозяйств. У некоторых представителей аристократии было до 10–20 тыс. зависимых крестьян.

Традиционные вожди и помещики в большинстве не были угнетателями. Они были ограничены в своем обращении с «крепостными» и «рабами» религией и зависимостью от их труда. Часто пишут о богатстве тибетской верхушки и нищете простолюдинов. Но очевидцы отмечали, что разрыв в доходах разных слоев был не так уж значителен. Этот разрыв был меньше, чем, например, в России, Европе или Китае. Так, путешественники в 1940-х гг. сообщали, что тибетские крестьяне в среднем богаче, чем китайские. По заключению Международной комиссии юристов, достаток большинства людей в старом Тибете был близок к таковому в некоторых европейских странах. «Крепостные» были не обязательно бедняками. Многие были богаты, имели слуг. С другой стороны, пища богатых торговцев в основном была той же, что у крестьян: мясо, масло, сыр, чай. В отличие от многих других стран, в Тибете высшие слои не были оторваны от низших, эти отношения часто переходили в дружбу. Даже мясники — представители низшего сословия — часто дружили с аристократами. В 1959 г., когда китайцы арестовали аристократов в Самье, их бывшие слуги тайно носили им еду. Очевидец вспоминал: «Землевладелец был скорее патриархальным главой домовладения, чем суровым и деспотичным господином».

Дом оседлых тибетцев (фото: С.Л. Кузьмин)

Очевидцы отмечали, что тибетские крестьяне жили в каменных домах, более солидных, чем, скажем, индийские. Каменные жилища в Центральном Тибете строят издревле. Их специфичная архитектура имеет единую схему. Обычно дома строят фасадом на юг, чтобы они лучше обогревались солнцем. Главный материал — кирпич и камень. За одноэтажной половиной обычно возводится двухэтажная. Дверные и оконные проемы отделывают черным цементом или красят в черный цвет, чтобы помещение лучше прогревалось через окно. Крыши плоские, на них по традиции раскладывали дрова, устанавливали молитвенные флаги. Храмовая архитектура сложилась под влиянием традиций Непала, Индии и Китая. Кочевники делают палатки из шерсти яка. Эти палатки бывают разных размеров. Некоторые могут вмещать 100–200 чел., внутри разделены на комнаты. Вокруг лагеря кочевников расставляли молитвенные флаги.

Собственный дом имел право строить любой работник. Например, Тондуп Чойдон, чья семья относилась к беднейшему слою Тибета, так описывает свою жизнь до «освобождения»: «Я отношусь к тем, кого китайцы теперь называют крепостными в Тибете… Нас было шестеро в семье… Мой дом был двухэтажный, обнесенный стеной. Первый этаж мы использовали для содержания животных. У нас было 4 яка, 27 овец и коз, два осла и участок земли в 4,5 кхел (0,37 га)… У нас никогда не было трудностей в том, чтобы заработать на жизнь. В нашей области не было ни одного нищего». Поэтому странно звучит утверждение, будто перед «мирным освобождением» 900 тыс. из 1 млн. чел. не имели жилья. Если бы 90% народа не имели крыши над головой, он бы давно вымер. Многочисленные рассказы о плохой жизни «крепостных» у феодалов появились лишь после их «освобождения» коммунистическим Китаем.

Ступа Гонтанг в монастыре Лабранг Ташикьил в Амдо: 1 — в 1900-е гг. (Архив Русского географического общества, фонд 18, опись 7); 2 — новая, отстроенная на месте разрушенной в Культурную революцию (фото: Don Croner)

Ступа Джампалинг в долине Дрананг — самая большая в Тибете, 1938 г., до разрушения (Bundesarchiv, Bild 135-S-15–15–24/фото: Ernst Schaefer, /License CC-BY-SA 3.0)

Даже самые бедные слуги и «крепостные» никогда не были ограничены в религии или возможности перемещений. Но для того, чтобы временно покинуть поместье, нужно было специальное разрешение от управляющего. Крестьянин мог также подать землевладельцу петицию о том, что хочет уйти насовсем (митрошува). За уход надо было заплатить. В случае самовольного ухода «крепостного» ловили и возвращали на землю, — если могли. Будучи недоволен работой, «крепостной» мог подать своему господину петицию о ее облегчении. Результат зависел от многих факторов. Но, если господин не соглашался, «крепостной» часто сбегал в отдаленные части Тибета или в Индию. Ведь эффективной полицейской службы не было.

Палатка тибетских кочевников (Пржевальский, 1883)

Большинство тибетцев занимались земледелием, меньше — скотоводством. Скотоводы и земледельцы обменивались товарами. Нередко в одном и том же племени люди были частью земледельцами, частью скотоводами. У кочевников пастбища были в собственности всего племени, а скот — в собственности отдельных семей. Также арендовали скот у феодалов за плату. Арендаторы были лишены права свободного передвижения и кочевок. Свободно перемещались лишь те, у кого был свой скот. Из-за слабо развитой зоотехники бывал большой падеж скота: до 80%, а китайские источники сообщали даже об общем сокращении поголовья. Ясно, что размер поголовья колебался, а не сокращался непрерывно: иначе скота вообще бы не стало.