Часть экипажа «Шутницы» сошла на берег. Сюзи держалась поближе к своему покровителю: ее немного пугала городская толкотня, от которой за время пребывания в море она уже успела отвыкнуть.

Она отнюдь не расстроилась из-за того, что хорошо знакомый ей марсовый остался на судне. Она невольно спрашивала себя, знает ли Ракидель, что этот марсовый вообще-то женщина, однако ничего говорить капитану по этому поводу не стала.

А Ракидель ей объявил:

– Мы отправимся к господину де Лартигу – человеку, с которым мне обязательно нужно поговорить. Он встретит нас очень радушно… Если бы вы захотели ради такого случая заменить вашу одежду первого помощника капитана на нечто гораздо более элегантное и соответствующее вашему настоящему полу, я был бы только рад!

Сюзи поняла, что нужно Ракиделю: ему хотелось бы увидеть, как она выглядит в женском платье… Однако его у Сюзанны попросту не было.

Поэтому она осталась первым помощником и именно в такой ипостаси отправилась вместе со своим капитаном в город. Центр Бордо представлял собой переплетение грязных улочек, и таких элегантных зданий, которые стояли возле порта, тут не было. А вот особняк господина де Лартига оказался роскошным. Капитана «Шутницы» там и в самом деле встретили очень радушно – а вместе с ним и его первого помощника. Однако Ракидель представил его не как своего помощника, а как Сюзанну Карро де Лере.

Разговаривая с этими двумя мужчинами, Сюзи очень быстро убедилась, что они оба – весьма образованные люди. Затем они ушли переговорить о чем-то с глазу на глаз, и Сюзи осталась в компании Люси де Лартиг, которая стала подробно расспрашивать о ней самой и о ее жизни, полной приключений. Хозяйка особняка была женщиной лет сорока, красота которой уже начала увядать, но чувствовалось, что она будет оставаться элегантной еще очень долго – даже когда состарится. Сюзи не стала от нее почти ничего скрывать. Она рассказала ей об Антуане Карро, утрата которого была для нее, Сюзанны, невосполнимой; рассказала о всегда имевшемся у нее желании увидеть море и отправиться в плавание; рассказала о том, как она решила реализовать это свое намерение, как снарядила корабль и как два месяца назад стала первым помощником капитана на этом корсарском судне, где ей приходилось пребывать в такой грубой компании, какую ее собеседница – Люси де Лартиг – не смогла бы себе даже и представить.

Люси де Лартиг слушала с большим интересом, восхищаясь силой духа и отвагой своей собеседницы. От ее внимания при этом не ускользнул тот факт, что, прежде чем Сюзи стала корсаром, ей довелось познать прелести парижской жизни.

– А имели ли вы удовольствие и честь встречать в салоне мадам де Тансен господина де Монтескье?

– Да, мадам, я его там встречала.

– Он живет в замке Ла Бред, в пяти лье отсюда, и является большим другом моего мужа…

По мере того как они разговаривали, они проникались все большим расположением друг к другу. Когда подошло время обеда, Люси сказала:

– Вы, должно быть, морально устали от того, что лишены возможности наряжаться и носить одежду, приличествующую нашему полу!

– Поверьте, мадам, я уже вполне привыкла к одежде моряка, а вот капитан Ракидель выразил желание увидеть меня в платье…

– Ну что ж, я помогу вам удовлетворить его желание!

Сюзи невольно задалась вопросом, а хочется ли ей самой удовлетворять подобные желания капитана, однако перед искушением снова облачиться в платье она устоять не смогла.

Когда уже накрыли на стол, Ракидель и хозяин дома появились снова. Сюзон Щелкни Зубками к этому моменту преобразилась. Она теперь была одета в просторное платье из ярко-красного шелка, юбка которого очень красиво сидела на находящемся под ней каркасе-панье[84]. Талия у этого платья была низкой и очень узкой, а вырез позволял увидеть верхнюю часть небольшой, но красиво очерченной груди.

Сюзи впервые за долгое время взбила волосы и причесала их так, чтобы создавалась иллюзия, будто у нее на голове фонтанж[85]. Она тем самым копировала прическу хозяйки дома, которая, чтобы перевоплощение Сюзанны было полным, дала ей туфли на очень высоких каблуках и с верхом из красного шелка.

Почему Сюзи почувствовала такое смущение, когда на ней остановился насмешливый взгляд Ракиделя? Может, она ждала от него комплиментов? Но он был не из тех, от кого их следовало бы ждать. Глядя, как она к нему подходит, он засмеялся:

– Вот идет распрекрасная дама… Которая шагает, как канонир!

Сюзи решила тоже рассмеяться.

Чета де Лартиг не только накормила своих гостей, но и предложила у них заночевать. Им обоим выделили по отдельной комнате. Сюзи уже сняла наряд, любезно предоставленный хозяйкой дома, и стала готовиться ко сну, когда раздался еле слышный стук в дверь. Посомневавшись, она в конце концов открыла. Перед дверью стоял капитан.

– Если мой визит неуместен, я могу уйти, – сказал он то ли из осмотрительности, то ли из вежливости.

– Подчиненные, мсье, вообще-то не принимают своего капитана у себя в каюте по ночам.

– Но капитан намеревался прийти отнюдь не к своему помощнику…

– А к кому же тогда?

– К женщине, которая покорила мое сердце.

– Это шутка или просто издевательство?

– Ни то, ни другое. Нужно, чтобы вы знали, что в теле корсара бьется сердце мужчины. Мне зачастую бывало трудно оторвать от вас взгляд… В течение всего того времени, которое мы провели в море, я был счастлив от того, что имею возможность вами командовать… и мысленно представлять себе то, что скрывается под вашей мужской одеждой…

– Клод Ле Кам, получается, был прав!

– Марсовый?

– Да, он. Он заявляет, что вы умеете покорять женщин…

– Куда сует свой нос этот мужлан?

Сюзон внутренне порадовалась тому, что, если ее и раскусили, то ее подруге все еще удавалось держать свой настоящий пол в секрете, поскольку у нее лучше получалось вести себя так, как свойственно мужчинам… Она ведь дошла даже до того, что стала испытывать влечение к женщинам!

Ракидель зашел в комнату. Сюзи невольно призналась себе в том, что подобная демонстрация страстного влечения ей льстит и вызывает у нее чувство, которое очень похоже на то, что, насколько ей было известно, женщина может испытывать к мужчине. Она отнюдь не собиралась сдаваться без боя, однако в бой ей пришлось вступить прежде всего с самой собой: разве она не давала клятву верности своему погибшему мужу над безжизненным телом Антуана Карро де Лере? Она ведь поклялась, что уже никогда больше не позволит мужчине завладеть ее сердцем и плотью! Давая эту клятву, она была твердо уверена в том, что никогда ее не нарушит!