Начало светать. Немцы, полагая, что до русских позиций далеко и видимость ещё неважная, не особо скрывались. Двое солдат понесли за траншеями в тыл какой-то ящик.

Алексей выстрелил первому в ногу. Тот упал и, судя по раскрытому рту, заголосил, но голоса из-за дальности слышно не было. К нему, бросив ручку ящика, бросился второй, склонился над ним.

Алексей убил их обоих — на войне, как на войне.

Немцы засекли его приблизительное местоположение. Сначала прошлись по «нейтралке» из пулемёта, потом бросили наугад несколько мин, но Алексей спрятался в неглубоком окопе. Одна мина взорвалась недалеко, но осколки прошли поверху и даже разворотили одну кочку.

Время до вечера тянулось медленно. На открытом пространстве, в голом поле покинуть до темноты позицию невозможно, убьют. Вот он и лежал. Донимали мухи, но приходилось терпеть. А когда стемнело, он выбрался из неглубокого окопа и пополз назад, к своим позициям.

Едва Алексей с облегчением спустился в траншею, его встретил старшина:

— Ты чего натворил?

— Не успел еще ничего, только с «нейтралки».

— Тебя в разведотдел вызывают.

— Дайте хоть поесть нормально, со вчерашнего вечера не ел.

— Иди, только быстро, твой дружок Диденко на тебя котелок взял. А потом — пулей в отдел. Ко мне посыльный уже два раза прибегал.

Алексей не торопился. Не было его весь день, и ещё полчаса подождут.

Он поел в землянке оставленный ужин или обед — он так и не понял, потому что супа не было, зато была гречневая каша, сдобренная мясом. С наслаждением выпил холодного чаю и поблагодарил Сашу.

— Молодец, что позаботился. Сейчас бегу в разведотдел.

— Опять? Ох, не нравится мне всё это.

— Подвал забыть не можешь?

Алексей добрался до разведотдела довольно быстро и доложил о своём прибытии по вызову бравому сержанту.

— А, окруженец? Парни просили благодарность передать за помощь.

— Не за что.

— Иди к капитану, спрашивал тебя несколько раз.

Алексей открыл дверь и попросил разрешения войти.

— Вошёл уже. Где тебя носит? Посыльного ещё утром за тобой посылал.

— Так я на «нейтралке» был, на охоте.

— Удачно?

— Двоих фрицев убил.

— Неплохо для одного дня. Подойди к столу.

Капитан разостлал на столе карту. Это была советская карта, но абсолютно чистая, без отметок.

— Вы здесь проходили?

— Так точно, — всмотрелся в карту Алексей. — Немного восточнее, вот здесь, место боя было. Там два немецких сожжённых танка стоят и трупов много. Трупов наших солдат, — уточнил он.

— Это понятно, своих немцы хоронят быстро.

— Немецких частей не заметили?

— Мы больше по лесу да по оврагам. Но не видели.

— Ладно. В разведку вернуться не хочешь?

— Я не против, только в армии приказам подчиняются.

— Поучи ещё! Тут ситуация такая. Обе разведгруппы в одну ночь понесли потери. Двоих раненых ты и сам видел.

— Так точно!

— Во взводе шесть боеспособных человек осталось, а у тебя опыт есть. Правда, не положено окруженца в разведку сразу брать, он должен себя в пехоте проявить. Только если отдел «языка» не возьмёт, с меня в штабе голову снимут. Ты в тыл к немцам с разведгруппами ходил?

— Не раз.

— Тогда я подготовлю в штабе приказ о твоём переводе. Время позднее, возвращайся пока к себе в подразделение. Мы тебя вызовем.

— Есть!

Алексей возвращался к себе во взвод и раздумывал, правильно ли он поступил. В разведке служба рискованная, опасная, но и пользы там он принесёт больше. Сейчас он числится в пехоте, а не в снайперах. В любой момент его вместе с другими в атаку бросить могут, а у него даже штыка нет — не комплектовались снайперские винтовки штыками. Не предполагалось, что снайперы в штыковые атаки ходить будут.

Конечно, служба снайпером ему нравилась больше. Сам себе хозяин: выбираешь участок, позицию, цель — всё чем-то напоминает охоту. В пехоте же все выполняют одну команду, а Алексей по сибирской, охотничьей привычке был индивидуалист, и сам решал, что и как ему делать. По душе ему была снайперская служба, только в армии твоего желания никто не спрашивает.

Алексей добрался до своей землянки, где его уже поджидал Саша.

— Ну, рассказывай.

— Чего попусту говорить. Капитана помнишь?

— А то!

— В разведку меня взять хочет.

— Опасно.

— Не спорю. Давай лучше спать. Я рано встал, спать охота.

С утра старшина поставил Алексея в дозор. Приказ есть приказ. Алексей выбрался в окопчик впереди траншеи. Чтобы не терять времени, он стал в оптику разглядывать немецкие позиции. Мысленно отмечал для себя выявленные пулемётные позиции, поскольку для пехотинца, снайпера, разведчика пулемётчик — злейший враг.

Он засёк две позиции, не обнаруженные ранее, — даже пулемётчик мелькнул у пулемёта. Руки чесались выстрелить — ведь хорошего пулемётчика готовить надо дольше, чем пехотинца. А плохих у немцев не было, по крайней мере, Алексей не встречал. Но обнаруживать себя было нельзя. Его дозорным поставили — наблюдать. Смена подразделения на немецкой позиции, появление новых огневых точек, необычное оживление среди солдат, свидетельствующее о предстоящем наступлении, когда в траншеи доставляют ящики с патронами и гранатами, — вот его задача. И с оптикой наблюдать удобнее, чем невооружённым глазом. Жаль только, что бинокль остался там, далеко, в немецком тылу, в землянке снайперов — с ним было бы сподручнее.

Алексей по старой снайперской привычке маскировался и почти не шевелился. Ведь не только наши наблюдатели смотрят за немцами, но и они не менее внимательно наблюдают. И любое, даже незначительное изменение отмечают, пытаются понять — что это может быть и чем оно вызвано.

Внезапно что-то завыло над головой, причём сразу во множестве. От необычности услышанного Алексей втянул голову в плечи, нырнул в окоп и уже оттуда услышал, как на немецких позициях стали густо рваться снаряды. Только потом он сообразил, что это стреляли наши «катюши» — как называли на фронте реактивные установки БМ-13. Стреляли они из тыла, через головы наших войск. Разгонные пороховые заряды уже успели прогореть, не давая огненных хвостов.

Один раз, издалека, Алексей видел, как стреляли «катюши», но вблизи, в пятистах метрах от себя действия «катюш» ему наблюдать ещё не приходилось. Что интересно, после взрывов на немецких позициях начался пожар. Горела трава, кустарники, снарядные ящики, мусор; позиции заволокло дымом.

«Катюши», выпустив боезапас, быстро, как и всегда они это делали, уехали. А немцы, боясь атаки русских, стали перебрасывать из второй линии траншей, из близкого тыла пехоту — видимо, потери в первой траншее были чувствительными.