Скинув вызов Бориса, я стала трясущимися от волнения руками набирать номер Юли, но телефон абонента был вне зоны доступа Сети. Тогда я выбралась из машины и побежала в сторону общежития, собираясь как можно скорее убедиться, что с Юлей всё в порядке.

На втором этаже привычно грохотала музыка. Подбежав к двери комнаты, я постучала, ожидая ответа. Музыка продолжала сотрясать стены коридора, но дверь была безнадёжно заперта. Я подёргала ручку и огляделась по сторонам. В дальнем конце коридора показалась высокая фигура в цветастом халате. Я двинулась навстречу девушке, заранее приветливо улыбаясь.

– Простите, вы не знаете, где Юля Щеглова из двести второй комнаты?

Девушка поравнялась со мной и поправила съехавшее с головы полотенце.

– Юлька ещё вчера поехала домой, у неё отец из Бельгии приезжает, – поделилась она.

– А Лиза Исаева где, не подскажете?

– Исаева с утра на кухне толкалась, а потом куда-то ушла, а музыку забыла выключить. Теперь слушаем всем этажом этот её панк-рок. А вы откуда? Из деканата?

– Я адвокат Агата Рудь, защищаю Володю Мызина, – пояснила я.

– Да, жалко парня, – сочувственно кивнула полотенцем на голове девчонка. – Передавайте Вовику привет.

Я стукнула ещё раз в дверь комнаты клиентки и, не дождавшись ответа, повернула назад. В машине я достала коммуникатор и стала звонить Борису:

– Борь, Юля не отвечает. И в общежитии её нет. Девочка с её этажа говорит, что Щеглова поехала домой, но я что-то волнуюсь. Съезжу, пожалуй, в Пряжск. А ты приезжай сюда – помнишь, двести вторая комната?

– Забудешь тут, – недовольно проворчал Джуниор. – Мать на меня до сих пор дуется.

– Помнишь – и хорошо, – не дала я втянуть себя в дискуссию. – Приезжай и стереги Исаеву. Как придёт – любыми правдами и неправдами вези её к нам в контору, будем колоть.

– Эй, подруга, ты не слишком круто взяла? – насторожился Борис. – Ты же не полиция, чтобы колоть подозреваемого.

– А я её психической атакой возьму, – пообещала я.

– А если она не поедет? – ныл Устинович-младший.

– Скажи, что знаешь про неё такое, что ей лучше не отказываться. Я к вам позже подъеду.

– Адрес Щегловой у тебя есть? – обречённо спросил приятель.

– Само собой. В договоре забит, – гордо ответила я, перебирая бумажки в поисках нужной странички.

– Если что, я на связи, – вздохнул Борис, понимая, что проще уступить, чем спорить с одержимой идеей фикс женщиной. – Освободишься – позвони.

Я сказала «ага», кинула смартфон на соседнее сиденье и включила зажигание.

Дорога до Пряжска делилась на два участка – на территории Московской области имелось вполне приличное шоссе, а вот Тверская область, как по мановению волшебной палочки, превращалась в сплошные выбоины и колдобины. До усадебного дома старой постройки, в котором жила Юля, я добиралась как по прифронтовой полосе, изрытой бомбёжками и шрапнелью. Дом Щегловых стоял в глубине участка, густо засаженного фруктовыми деревьями, серыми и голыми в это время года. Честно говоря, я совсем не так представляла себе дом своей нанимательницы. Юлины мать с отцом, не вылезавшие из Бельгии, могли бы сделать простенький ремонт или хотя бы покрасить облупившийся домишко, не говоря уже о том, чтобы поправить прохудившуюся крышу веранды. Подойдя к покосившейся калитке, я постучала в деревянную створку. Из глубины участка послышался лай собаки, и из-за дома вышла пожилая женщина в старенькой куртке. Я махнула ей рукой и крикнула:

– Здравствуйте! Могу я видеть Юлю Щеглову?

Женщина улыбнулась и пошла по дорожке, вымощенной тротуарной плиткой, к воротам. В руке она держала ведро с пожухлой травой.

– Вы к Юлечке?

Стараясь не показывать своего беспокойства за жизнь девушки, я улыбнулась и коротко кивнула:

– Да, к Юле. Хотела с ней поговорить.

– А Юли сейчас нет, она в гости пошла. У неё через два дома жених живёт, Саша Нечаев, хороший мальчик. Юлечка скоро придёт, сказала, что ненадолго. Вы подождёте?

– Если можно, – в замешательстве ответила я.

Женщина шагнула в сторону, пропуская меня на участок, и заперла за мной калитку. Вернувшись к дому, она поставила ведро у крыльца и поднялась на веранду, делая приглашающий жест.

– Пойдёмте, я вас чаем напою, – радушно сказала она.

Я вошла в дом и села на предложенный стул между столом и плитой. Признаться, я ничего не понимала. Какой ещё Саша Нечаев, когда я лично знакома с женихом Юли, и зовут его Володя Мызин! Ох уж мне эти старушки, вечно они что-то путают! Веранда Щегловых служила хозяевам кухней. Кухня была застеклена и уютно подсвечена настольной лампой, но дырка в потолке говорила о том, что в доме не хватает мужской руки. На плите закипал чайник и варилась в большой кастрюле половинка курицы. В углу на тумбе стоял пузатый ламповый телевизор. Светился экран, передавали новости. Женщина открыла старенький холодильник и выложила на стол хвостик копчёной колбасы и остатки сыра. Достала из хлебницы свежий батон и принялась его резать тонкими ломтями.

– Будете бутерброд? – вежливо поинтересовалась она. – Колбаса не очень свежая, зато хлеб горячий.

– Спасибо, – думая о своём, откликнулась я. – Вы бабушка Юли?

– Ну да, – согласилась хозяйка. – А вы из Театрального института? Насчёт стипендии?

Понимая, что кто-то из нас сумасшедший, и это точно не я, я решила поговорить с кем-нибудь из вменяемых родственников Юли и покладисто согласилась:

– Ага, из Театрального. Могу я видеть Юлиного папу?

– Нет у Юли папы и не было никогда. Зачем вам её папа? – заволновалась женщина.

Окончательно сбитая с толку, я только и смогла, что пожать плечами и выдавить через силу первое, что пришло мне в голову:

– Просто хотела познакомиться. У нас здание старое, все родители оказывают посильную помощь институту, в деканате думали, Юлины родители нам тоже помогут.

– Ну что вы, какая от меня помощь! Я уже давно на пенсии. Мой Щеглов пять лет назад умер, он был Юлечке вместо отца. Теперь я совсем одна осталась. Спасибо вашему институту, обучаете внучку бесплатно. За победу в КВН ей даже машину подарили! Я Юле говорю: уж лучше бы деньгами дали, а она смеётся – дарёному коню в зубы не смотрят.

На экране телевизора появилось здание Столичного гуманитарного университета, и похожая на мальчика журналистка начала что-то взволнованно говорить в микрофон. Увидев знакомое строение, я оживилась и попросила:

– Не могли бы вы сделать громче звук?

Женщина нашла на столе пульт и нажала на клавишу громкости. На веранде тут же зазвучал пронзительный голос журналистки:

– Профессор Черненко был убит в своей квартире. Обстоятельства его гибели выясняет следствие. По подозрению в убийстве задержан студент Столичного университета Владимир Мызин.