— Что скажешь?

Я подозрительно покосилась на короля, прикидывая, не послышалось ли мне. И встретила выжидающий взгляд.

— Разве мое мнение имеет значение?

— Мне просто любопытно.

От него по-прежнему веяло холодом, но не больше, чем всегда. На вчерашнее он, похоже, не злился. Или просто успел подзабыть? Даже если и так, сейчас у меня имелись шансы рассердить его заново. Что ж, была ни была.

— Это последние люди, которые хотят остаться рядом с вами. Мне кажется, стоит постараться их удержать.

— И посулить то, что никогда не случится? Я ошибался: женщины не изменились за последние сто лет.

Я недовольно поджала губы. Предполагаю, что от его слов не пришла бы в восторг ни одна женщина, что сто лет назад, что из ныне живущих. Быть может, если бы не эта шпилька, я бы не стала спорить, но так…

— Ради тех, кто по-настоящему хочет быть рядом, стоит постараться. Если, конечно, это для вас хоть что-нибудь значит.

— Ни мои, ни их желания в данном случае значения не имеют, — отмахнулся Ингвар. — Хлад ни у кого не спрашивает дозволения. И если решил овладеть новой землей, так и случится. Мы же исполним свои обязанности. Я — как его наместник, Ранкара — как жрица, ты — как моя ученица и последовательница.

Черта с два. Но об этом я ему рассказывать не собираюсь.

— Они тоже намерены исполнить то, в чем видят свою обязанность.

— Умереть во имя абстрактной идеи? Метафоры о человеческих корнях? Это глупо.

— Во имя метафоры — наверное. Но что если для них эти корни куда более ощутимы?

— Мертвый лев лучше живого пса? — насмешливо осведомился он.

Я покачала головой.

— Живой пес лучше. Пес вообще ничем не хуже льва. Но вот живой лев, которого обратили в пса… Пес, который чувствует себя львом, не мыслит иной жизни, кроме львиной, но навсегда останется в собачьей шкуре… Это сложнее.

Король заинтересованно изогнул бровь, будто только сейчас счел наш разговор действительно стоящим.

— Продолжай.

Я смутилась.

— Просто ради того, во что по-настоящему веришь, имеет смысл пойти на риск.

— Даже если дело обстоит безнадежно, а рискуешь — жизнью?

Я грустно улыбнулась.

— Наверное, да.

В течение непродолжительного времени он молча обдумывал сказанное, не соглашаясь с моим ответом, но стараясь признать право такой точки зрения на существование. Затем взглянул на часы. Высокие, внушительные часы с маятником. Они всегда стояли, показывая исключительно без двадцати минут одиннадцать, и невозможно было определить, шла ли речь о дневном или ночном времени. Тем не менее, Ингвар посмотрел на них так, будто собирался почерпнуть полезную информацию. Должно быть, так проявлялась привычка, сохранившаяся с тех времен, когда стрелки двигались положенным образом. А ведь с той поры, как я теперь знала, прошло сто лет…

И все же взгляд на часы помог королю принять решение. Он явно заспешил по делам. И задержался лишь совсем немного. Главным образом для того, чтобы сказать:

— Ты слишком близко к сердцу воспринимаешь то, что происходит вокруг. Это неполезно для нервной системы и пагубно для работы со стихией. Тебе следует, помимо основной учебы, заняться техникой, которая научит спокойствию и отрешенности. Начать стоит с Зала Покоя. Барс проведет тебя туда завтра. Ты найдешь там льдинки различных форм. Собери из них для начала слово «вечность». Это достаточно медитативное занятие, которое поможет тебе научиться держать эмоции в узде.

Ну вот, доигралась. Только дополнительных заданий мне и не хватало (в придачу к тем, которые я и так не делаю). Что ж, придется, по-видимому, наведаться в этот зал.

Я выждала несколько минут после того, как Ингвар отправился по своим делам. Лишь после этого, тихонько, стараясь не привлечь к себе внимания ни единым звуком, подошла к узкому асимметричному стеллажу, покрытому, как и все прочее в замке, коркой льда. В итоге оригинальный его цвет был неизвестен, но предназначение приблизительно понятно: на полки разных размеров можно было поставить изысканную статуэтку, расписную вазу или изящный подсвечник.

В данный момент ни одного из перечисленных предметов здесь не наблюдалось: стеллаж просто возвышался чуть в стороне от дверного проема немым напоминанием о роскоши былого убранства. И подошла я к нему по совершенно другой причине. Именно здесь задержался самый молодой посетитель замка, прежде чем покинуть зал вместе со своими спутниками. Долго гадать и осматриваться мне не пришлось. Практически сразу я обнаружила на второй сверху полке совершенно инородный предмет, не древний, не покрытый льдом и даже не припорошенный снегом. Я подняла на свет свою находку, осмотрела и, поспешно спрятав в рукав, зашагала в свою комнату. И только там, тщательно закрыв за собой дверь, решилась вновь рассмотреть не то трофей, не то подарок. Это был самый обыкновенный спичечный коробок. Самый обыкновенный, не считая небольшой детали: внутри лежала ровно одна спичка.

* * *

Дверь придорожного трактира с многозначительным названием «Последний приют» отворилась, на миг впустив в отгородившийся от зимы мирок завывание неугомонного ветра. Тот дул с севера, со стороны гор, как, впрочем, и всегда в этих краях. Призрак непогоды проник в зал вместе с вполне материальным юношей, который с наслаждением откинул отороченный мехом капюшон и принялся стряхивать с шубы налипший на нее снег. Тот особенно облюбовал плечи, скопившись на них таким толстым слоем, что стал напоминать своеобразные погоны. На полу вокруг нового постояльца начала скапливаться вода. Но судя по мокрым следам, каковые в изобилии наблюдались на полу, подобное было здесь в порядке вещей.

Стянув теплые, но сковывавшие движения перчатки, юноша подошел к жаровне, с наслаждением поднес руки поближе к огню и просто вдохнул теплого воздуха, а затем отступил и как порядочный посетитель нашел себе место у пустого столика. Заказал у резво подскочившего парнишки с подносом чего-нибудь горячего, не слишком вдаваясь в прочие качества ожидаемого кушанья. Впрочем, и такой заказ не был здесь редкостью, и уже давно не казался странным ни одному из присутствующих. Все знали, что это такое — попасть в тепло и уют после долгого путешествия по зимним лесам и трактам. В такой момент любой путник, даже облаченный в магически утепленную одежду, хотел только двух вещей: отдыха и тепла.

Трактирщик, производивший впечатление человека крупного не из-за полноты, а скорее благодаря хорошей физической форме, лично доставил поднос с заказанными кушаньями, переставил тарелки и кружку на стол и присел напротив.

— Откуда будешь, парень? — полюбопытствовал он, с интересом разглядывая незнакомца.

Других развлечений, кроме как поточить лясы да поглазеть на странников, в этих краях все равно давно не было.

— Из Альванда, — ответил посетитель и с наслаждением отхлебнул горячего вина.