— Почему вы говорите мне об этом сейчас? — спросил я, опуская глаза.

— Потому что вы мне очень нравитесь. Правда.

Такое простое, такое неуклюжее признание… лучшего я уже много лет не слышал. Именно это и было самым тяжким.

— И еще, — призналась она, — потому что меня воротит, когда я вижу, как вы начинаете паниковать, едва вам захочется выпить. Или закадрить меня.

— Закадрить вас? — возмущенно фыркнул я.

— Да, закадрить меня. Это же прекрасно, Дамьен, вы имеете право кадрить меня! Вы имеете право кадрить, кого вам хочется… но и тот, кого вы кадрите, имеет право откликнуться или нет. Видите, вы забиваете себе голову ненужными вещами!

Я все еще не мог оправиться от шока. Обмякнув в кресле, я смотрел на нее с видом полного идиота.

— Ну же, — настойчиво продолжала она, — что вы будете пить?

Бороться было бесполезно. Такой противник, как Софи, был мне не по зубам.

— Виски.

Она улыбнулась.

— Двойной, — добавил я и тоже попытался улыбнуться.

Она захлопала в ладоши и жестом подозвала официанта. Сделала заказ, и мы оба примолкли, пока нам не принесли выпивку. Наверное, от смущения.

— Простите, что я на вас так напала, — робко произнесла она, пригубив свой «Космополитан».

— Да нет, вы правильно поступили. Я действительно не могу расслабиться… Знаете, дешевая психология порой не лишена смысла… Думаю, мне в самом деле надо избавляться от чувства вины.

В ту же секунду, в завершение этого странного дня, в сумраке этого роскошного бара, Софи наклонилась ко мне и поцеловала. В губы. Долгим поцелуем.

Я позволил ей это. Бессильный. Ошеломленный. Восхищенный. Потом она откинулась на спинку кресла, широко улыбнулась мне, отпила глоток из бокала и, не выпуская соломинку изо рта, бросила:

— Неплохо для лесбиянки, а?

И захохотала. Но это не был насмешливый смех. Он был восхитительный. Всех нюансов я в своем изумлении просто не улавливал.

Я залпом выпил стакан неразбавленного виски.

И тоже расхохотался. Словно невероятное напряжение, не отпускавшее нас несколько дней, наконец спало. Секундная передышка в нашей исступленной гонке.

А для меня еще и поцелуй, на который я даже надеяться не смел.

Мы надолго умолкли, пока Софи не решилась заговорить вновь.

— Я все же успела продвинуться с переводом, — заявила она совсем другим тоном.

— Превосходно! И что вы там нашли? — поторопил ее я, стараясь как можно более небрежно развалиться в кресле.

По правде говоря, мне было трудно думать о чем-то ином, кроме ее поцелуя, но следовало смириться с обстоятельствами. Софи твердо стояла обеими ногами на земле. Для нее жизнь была простой. Она не лгала, не притворялась. И не задавалась вопросами, которые так мешали мне. Свидетельством чему был этот самый поцелуй.

— Пока ничего конкретного сказать вам не могу. Самое трудное — это понять текст. Его можно перевести только с помощью заметок вашего отца. И, откровенно говоря, мне нужны дополнительные материалы, чтобы уточнить некоторые факты.

Я уже давно забыл, как сладок такой поцелуй. Простой поцелуй школьницы. Не те разнузданные поцелуи, которыми я обменивался с мимолетными ночными подружками в своей нью-йоркской постели. Настоящий, простой поцелуй. Поцелуй любви.

— И на чем же вы остановились? — рассеянно спросил я.

— Я пока в самом начале. Дюрер дал зацепки, позволяющие проследить историю Йорденского камня, и ваш отец кое-что выяснил, но этого недостаточно. Если я правильно поняла, Дюрер утверждает, что тот, кому Иисус вручил эту загадочную драгоценность — Иоанну, Иакову или Петру, значения не имеет, перед смертью доверил ее сирийским монахам. Я должна подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, найти какие-то следы в истории… Честно говоря, в отеле я ничего сделать не смогу. Мне нужно поработать в библиотеке.

— Я мог бы вам помочь, — предложил я.

— Нет. Вы должны заниматься микрофильмом. История с ессеями, это просто потрясающе!

— Но мне нельзя возвращаться в Национальную библиотеку! Слишком опасно…

— Да, — согласилась она, — но вы ведь узнали имя человека, отдавшего микрофильм в библиотеку. Вы могли бы встретиться с ним. Чтобы посмотреть, совсем он сбрендил или же это серьезный тип.

— О'кей.

— Вы ведь запомнили его имя?

— Кристиан Борелла, — подтвердил я.

— Очень хорошо. Постарайтесь найти его. А я тем временем буду трудиться в Бобуре.

— Хорошо, шеф.

— Зайдем сначала в интернет-кафе и пообщаемся со Сфинксом. Потом вы займетесь поисками автора микрофильма.

— Ладно, двинули, — согласился я, поставив стакан на столик.

Софи пристально взглянула на меня. Я прекрасно знал, что означает этот взгляд. Она спрашивала, все ли в порядке. Спрашивала, не сержусь ли я на то, что она меня поцеловала. Я ответил ей улыбкой. Мне было хорошо.

— Типы, взломавшие ваш компьютер, — профи, а не мальчишки-шалунишки. И похоже, действовали они с территории Соединенных Штатов, но пока я не могу это подтвердить.

Софи выбрала модное интернет-кафе, расположенное в центре авеню Фридланд. Гигантский зал, погруженный в полумрак, обстановка, напоминающая одновременно ночной клуб в стиле рококо 80-х и зал для платных видеоигр в Лос-Анджелесе. Неоновые лампы, мерцание, блики, бледное свечение мониторов — все в этом логове было пронизано фосфоресцирующими лучами. Вдоль стен рядами стояли компьютеры, перед которыми сидели возбужденные подростки в наушниках, с невидящим взглядом — они строчили из автоматов «узи» или Калашникова по монстрам, то и дело возникающим на экране. Суровый парень лет тридцати проводил нас к свободному компьютеру. Длинноволосый, с покрасневшими и запавшими глазами за стеклами очков в толстой оправе, он походил на человека, который уже несколько дней ничего не ел и не пил. Его худое тело болталось в слишком длинной рубахе и слишком широких штанах. Следуя за ним, мы поднялись по узкой винтовой лестнице на галерею, и он указал нам наше место:

— Устраивайтесь здесь. У вас есть «Эксплорер» и «Нетскейп». Самостоятельно ничего устанавливать нельзя. Никаких глупостей. Для игр нужно…

— Мы не собираемся играть. Программа IRC у вас установлена?

Он вздохнул, несколько раз кликнул мышкой, и вскоре на экране появилась знакомая иконка. Только эта программа и была нам нужна. Парень что-то проворчал и отошел от нас, сунув в рот сигарету.

На этом краю галереи мы чувствовали себя почти спокойно: находившиеся рядом мальчишки пребывали в иной реальности и едва ли заметили наш приход. Слышать они тоже не могли — из-за наушников и музыки техно, которую транслировали громкоговорители, висевшие почти повсюду. Я отлучился на пару минут, уступив естественной потребности, и Софи, очевидно, воспользовалась этим, чтобы получше познакомиться со Сфинксом. Среди прочего она сообщила ему обо мне и рассказала, как продвигается наше расследование.