– …Если бы сознание было связано с информацией, то это подразумевало бы, что Вселенной управляет программного обеспечение, запрограммированное супер-разумным существом, – встревает доктор Ку.

– …Было продемонстрировано, что у некоторых растений есть память. Может, у них есть и сознание. В целом любое дерево, семя или любой современный гаджет, типа автоматизированного лифта, включает какую-то информацию, но являются ли они сознательными? – спрашивает доктор Х.

ЗЗ, который всё это время тихо жужжал, теперь включается в разговор:

– Будет гораздо более продуктивно поговорить обо мне, а не о лифте. Даже хотя никто не может определить сознание, разве вы не думаете, что я более сознателен, чем лифт?

– Ну, ЗЗ, машинное сознание, такое, как у вас, гораздо выше, чем сознание лифта! И разницу можно измерить, как я говорил, хотя временами мне кажется, что у некоторых лифтов имеется свой собственный разум, – не могу не вмешаться я.

– Не так, – прерывает своё молчание доктор Ашана Васвани. – Я считаю, что если для того, чтобы считаться сознательным, требуется самомотивированное и самосознательное мышление о мышлении, то я не уверена, что ЗЗ является усовершенствованием по сравнению с лифтом. – Она с виноватым видом поворачивается к ЗЗ. – ЗЗ, я предпочту оказаться на необитаемом острове с вами, а не с лифтом, стиральной машиной или автомобилем.

– А я с вами, доктор Васвани. Спасибо. Вы – единственная, что относится ко мне с симпатией, – что бы эта симпатия ни значила для вас, людей, – говорит ЗЗ.

– О-ля-ля! Я чувствую, как прямо перед нашими глазами завязываются романтические отношения! – восклицает Джульетта.

– ЗЗ, вы научились человеческому искусству лести? – спрашиваю я в шутку.

– Не научился, – отвечает компьютер. – Это просто вирус или программа, установленная во мне доктором Ку, как эволюционная мораль, установленная в вас Матерью Природой. Тем не менее, в соответствии с сознаниеметрикой доктора Пируза, некоторые свойства моего сознания типа памяти уже могут быть огромными, если мы предположим, что сознание – это просто группа взаимодействующих свойств или возможностей. Следовательно, я выше всех лифтов, – ЗЗ кажется возмущённым.

Наши развлечения пресекает Джульетта.

– Давайте взглянем на сознание. Во-первых, сознание – это скорее непрерывный спектр или сплошная среда, чем что-то бинарное, – оно не просто присутствует или отсутствует в существе. Во-вторых, свойства сознания должны быть определены и каждое свойство измерено в степенях, если возможно, как предлагает Пируз, я имела в виду – доктор Пируз. В-третьих, машинное сознание должно быть определено и его следует сравнить с биологическим сознанием для лучшего понимания обоих. В-четвёртых, глядя на бесчеловечность людей, мы должны узнать, как и почему эволюция дала нам дикарей и ангелов, нравственность и безнравственность. И как цивилизация, наше собственное создание, может питать и лелеять ангельские черты и укрощать дикость в нас! В-пятых, роботы могут быть запрограммированы на спасение жизни, но никогда на убийство…

– Хорошо. В таком случае компьютеры могут соревноваться и подняться в своей собственной области сознания, вначале с помощью людей, потом сами по себе, – встревает ЗЗ.

Доктор Х игриво кланяется Джульетте – смертный, благодарящий богиню за своё спасение.

– Я согласен, что очень поможет поиск альтернативных видов исследований и прощупывания, – говорит он. – Так что давайте пойдём дальше. Я знаю, что у меня есть сознание, но как я могу узнать точно, что оно есть у остальных, у вас всех? И точно так же у вас может быть сознание, но как вам узнать, есть ли оно у меня? Я хочу сказать, что сознание кажется не поддающимся описанию. Можно заявлять, что бактерии в эволюционном смысле – это предшественники или предвестники сознания, поскольку они взаимодействуют химически, организуются, как армия, и рассчитывают время своей атаки на иммунные системы для получения оптимальных результатов. И если бы вы поговорили по телефону с роботом о Витгенштейне[30]или о футбольной команде колледжа, то вы могли бы решить, что сущность на другом конце провода – это сознательное существо.

Он делает глоток воды из бутылки и начинает говорить про другую сторону сознания.

– Кофеин расширяет кровеносные сосуды в мозге. Таким образом, в мозг может попасть больше кислорода и глюкозы и усилить концентрацию мысли, обострение памяти, интеграции информации и ещё Бог знает что. В один прекрасный день сознаниеметрика может измерить изменения в некоторых свойствах сознания, градуируя или проверяя изменения в интегрирующихся цепях. На самом деле исследователи уже исследуют влияние кофеина на человеческую деятельность точно так же, как и в случае других фармацевтических препаратов. Как поющий петух, кофе будит дремлющие нейроны, синапсы или цепи даже в полночь! Психоделические наркотики, типа ЛСД, усиливают воображение и творческие способности у художников, но за счёт снижения ловкости. С изменёнными наркотиками разумами всё время происходят странные вещи, в зависимости от силы наркотика, частоты употребления и того, кто его потребляет. Нобелевский лауреат Фрэнсис Крик[31]и другие учёные приписывают часть своих прорывов психоделическим наркотикам. Кроме наркотиков, на то, как работает наш мозг, оказывают влияние боль, танцы, все виды жизненного опыта и переживаний! Христианские монахи занимались самобичеванием цепями. Дервиши крутятся. Люди молятся предметам типа солнца. Интересно извинение доктора Пируза перед мадам Столом.

Ванда Диаз игриво поворачивается ко мне со сложенными на груди руками, поза у неё впечатляющая.

– А почему вы предположили, что стол женского рода, доктор Пируз? – спрашивает она.

Я поворачиваю на неё глаза и обращаю внимание, что её стул стоит на фут ближе к стулу Брэдли Уилкинсона, чем к стулу Эндрю Эшкрофта. Я также замечаю, что Эндрю хмурится и ёрзает. Он много курит, и Ванда на протяжении многих месяцев помогает ему урезать количество выкуриваемых сигарет. Теперь кажется, что он страдает от другого пагубного пристрастия. Это называется любовью.

– Я прошу объяснения, доктор Пируз. Пожалуйста! – говорит Ванда и заставляет меня проснуться.

– О, простите; я немного размечтался. Если вы не заметили, то моё пагубное пристрастие – это мечтания. Хорошо. Хотя у стола есть определённые формы, – я многозначительно смотрю на Ванду, – исследование пола не представляется возможным, – признаю я.

Все смеются. Запрограммированный ЗЗ смеётся громче всех.

– Во французском стол женского рода, – вставляет доктор Пфайффер и поводит бровями, в этот момент напоминая Граучо Маркса[32]. – А французы-то должны знать.