— Да?

Настя наводила справки о Бастурмине, но глубоко она не лезла, потому Сева смог ее сейчас удивить.

— У Бастурмина связи в криминальном мире, — сказал он.

— Ну, это я знаю… Такая мразь, как Сластик, может водиться только в криминальном мире…

— Ругаль сейчас на подъеме, Бастурмин не упустит возможности нагреться на дружбе с ним.

— На дружбе?

— Возможно, у них какие-то общие дела…

— А Яна там каким боком?.. Или задом?

— Все возможно…

— Знать бы точно.

Идея назревала уже давно, с тех пор как Настя увидела Яну в ресторане у Ругаля. А сейчас она готова была лопнуть и вылиться в действие. Действительно, почему бы не стравить Ругаля и Бастурмина? Сказать Гене, что его жена гуляет с Ругалем, тот примет меры, возможно, у него сорвет башню, и он совершит роковую для себя ошибку. И Ругаль грохнет его как последнюю падлу…

— Ты что-то задумала, — предположил или даже догадался Сева, внимательно глядя на нее.

— А если вдруг? — Настя пристально посмотрела на него.

— Не связывайся с Бастурминым.

— Почему?

— Он очень опасный человек.

— Ты что-то знаешь?

— Я прошу тебя, не лезь к нему. — Сева сощурил глаза, усиливая внушение.

— Да я и не лезу. — Настя сложила крылья.

В конце концов, она не рвалась в бой. Она пока что еще в пути. А ее час еще пробьет, и она сделает все, чтобы приблизить его.

Правила поведения в очереди просты: стой молча и торопи события. Но спокойствие легко дается в очереди за хлебом. А если это очередь за дармовым золотом? На такой раздаче всего три правила: беспредел, беспредел и еще раз беспредел. Потому и неудивительно что Барбамбия борзеет не по дням, а по часам — лезет, толкается, пытаясь выпихнуть Ругаля с его свята места.

Пока что Барбамбия толкается локтями, но скоро в ход пойдут кулаки и ноги. Если, конечно, его не остановить. Пора забиваться с ним на стрелу и класть всю его кодлу штабелями.

Но сначала нужно во всем разобраться. Тростика, а с ним еще двух бойцов замели руоповцы. Чан уже в деле, он доберется до этих уродов, узнает, зачем они наехали на Солохину. Им же ясно дали понять, что бабу трогать нельзя. Но, видно, Барбамбия шел на обострение.

Впрочем, Ругаль понимал это все и без всяких разборов. Поэтому к Насте он подъехал не только для того, чтобы выяснить. Он совсем не прочь был запустить руку к ней под юбку. Уж больно хороша баба. К тому же из-за Яны он не успел познакомиться с ней поближе… А сама Яна в тот день была ну очень уж хороша в постели. И Солохина могла показать класс. Уж он-то знает.

— Рада вас видеть, Александр Андреевич. — Настя смотрела на него как на досадную неотвратимость.

— Ну, зачем же так официально?

Ругаль осмотрел ее кабинет. Тесно, бедно, можно даже сказать, убого. Чувствовалось, что Настя экономит каждую копейку, чтобы пустить ее в расширение дела.

— Ну, вы же моя защита и опора. — В ее голосе можно было уловить сарказм.

— А у нас как в милиции, мы работаем по факту. Сначала преступление, потом уже наказание… И поверь, эти ребята будут очень серьезно наказаны… И я стану для тебя такой опорой.

Ругаль подошел к ней, обнял за талию, но Настя не позволила ему зарыться носом в свои волосы. Оттолкнулась, отошла.

— В милиции сработали на опережение.

— Ну, бывают исключения…

— Может быть, — не стала спорить она.

Алик снова подошел к ней, а отступать уже некуда. Кабинет тесный, угол близко. В этот угол он ее и зажал. И все-таки зарылся в ее волосы.

— Хорошо! Коноплей пахнет!

Настя поднатужилась, оттолкнула его от себя.

— Давно уже не пахнет.

— А чего так?

Настя смотрела на него с тихим ужасом в глазах. Она, похоже, поняла, о чем он думает. А на иглу она возвращаться не хотела.

— Я все про тебя знаю, — усмехнулся он.

— Не надо про меня знать.

Настя просила, нет, умоляла оставить ее в покое. Но разве Алик собирался ее опускать? Нет. Всего лишь разок-другой, и все, дальше она может спать одна.

— Скажи, тебя тянет на это дело? — Он шлепнул себя пальцами по локтевому сгибу правой руки

— Не надо! — Опустив голову, Настя исподлобья глянула на него.

— А на мужиков?

— Ты такая же сволочь, как твой дружок!

— Ух ты! — Ругаль глянул на нее возмущенно, но вместе с тем и с иронией.

Никто не смел разговаривать с ним в таком тоне, но Насте можно было сделать исключение. Но с условием. Если она ляжет с ним в постель, то никаких проблем.

— Я не удивлюсь, если ты помогал Бастурмину.

— В чем?

— А ты не знаешь?

— Я знаю, что ты лечилась от наркомании… А там, где наркота, там и мужики. Все кому не лень… Так что не надо строить здесь из себя целку.

— А кто сделал меня такой?

— Кто?

— Как будто ты не знаешь!

— Неужели Гена Бастурмин?

— Твой дружок!

— Ну, мы мотали с ним срок… Но Гена повел себя неправильно… Мы с ним не друзья… Так это он тебя подсадил?

— Скажи, что я его ненавижу. Но крови его не ищу.

— Я же сказал, что мы с ним о таких делах не говорим.

— А с его женой о чем ты говоришь?

— С его женой?.. А ты знаешь Яну?

— Ну, лично не знакома…

— Яна — моя любовница. — Алик смело зашел прямо в лоб.

Настя заинтригованно вскинула брови.

— А Гена, можно сказать, ее увел. И я заставил его на ней жениться.

— Заставил?

— А он подал на развод.

— И что?

— Я запретил ему разводиться. И он забрал заявление.

— Да?

— Угадай, чем она расплатилась?

— Не хочу напрягать голову.

— Хочешь, я заставлю его извиниться перед тобой? — разошелся Ругаль.

— Это не извинение.

— А если он будет ползать перед тобой на коленях?

— И что ты за это хочешь? — загорелась Настя.

— Угадай с трех раз.

— А как же милиция?

— При чем здесь милиция? — не понял Алик.

— Ну, Тростика же замели не просто так. Старший лейтенант Лебедев — мой бывший однокурсник… Он любит меня… Он будет против наших с тобой отношений.