— Лейтенант Кольцов.

— С этой все, вторую давай. Ну, вот, готово дело.

— Рискованный ты… А если б я стрелков не отозвал?

— Думаешь, что ты умнее всех?

— Ну, а все-таки?

— А ты заметил, что я все время неподвижно сижу?

— Ну и что?

— А то, что третья граната у меня ногой прижата. Если б ты сейчас дернулся меня валить, то всеобщий кирдык бы и наступил чуток погодя.

Кольцов покачал головой.

— Не прост ты, дядя.

— Так и жизнь у меня непростая была.

Я наклонился и вытащил из-под сапога третью гранату.

— Теперь-то — все?

— Все. Зови своих, пусть грузовик разгрузят. Там в кузове есть, чем поживиться.

— Хозяйственный ты.

— Не я. Немецкий это грузовик. Еще утром немцы катались. Вот я и решил, что жлобство это — они на колесах, а я пешком.

— Так прямо и согласились отдать?

— Не сразу. Но, я уговаривать умею хорошо.

Когда я стал вытаскивать из кабины свой арсенал, лейтенант уважительно кивнул. Снайперка, два автомата и карабин — впечатляло.

— Помочь?

— Да уж, сделай милость. Мне самому все это тащить не с руки.

— Сюда же принес?

— Два ствола — хозяйские. Водила и еще с ним был какой-то водяной.

— ???

— От меня прятался — в ручей залег.

— Зимой?

— Именно так. Они там, похоже, воду брали и ледок покрошили. Вот он туда и плюхнулся со всей дури.

— Надо же! И не побоялся замерзнуть потом.

— Не успел.

— Не судьба была ему замерзнуть, видать…

— Не судьба. Кстати и в ящике — не взрывчатка. Консервы там. Не забудьте.

Лейтенант подозвал Шевчука и тот навьючил на себя мой арсенал. Себе я оставил только снайперку и лыжи. Прибежавшие из леса два бойца утащили из грузовика все остальное.

Шли мы долго, километра полтора.

Кроме лейтенанта в засаде на дорогу участвовало еще трое.

Наконец, спустившись в овраг, мы увидели неяркий костерок и тут же нас окликнули.

— Стой! Кто идет?

— Свои, Шерстобитов, свои, — ответил Кольцов.

— Вы, товарищ лейтенант? А с вами кто?

— Партизан это, местный.

Мы прошли к костру. Оглядевшись, я увидел несколько шалашей. Людей не было, спят? Лейтенант присел на бревно, кивнул мне напротив.

— Поговорим?

— Без проблем.

— Шевчук!

— Я, товарищ лейтенант!

— Консервы открой, народ покормить надо.

— Сколько брать?

— По банке на двоих.

Подхватив ящик, Шевчук уволок его в темноту.

— С едой напряг? — посмотрел я ему вслед.

— Заметно?

— В другом случае — утром бы есть стали.

— Да, плохо у нас с этим.

— С чем хорошо?

— Да, сказать по правде — со всем плохо.

Лейтенант протянул руки к огню. Пальцы у него подрагивали. Устал? Замерз? Подошедший боец, молча поставил на бревно открытую банку консервов, и отошел в темноту.

— Угощайтесь, — кивнул мне Кольцов. — Ваши же, из грузовика.

— После тебя, лейтенант. Я в последнее время не шибко от голода страдал, перетерплю.

Уговаривать его не пришлось и почти две трети банки он умял достаточно быстро. Облизал ложку и подвинул банку мне.

— Пока есть буду, рассказывай.

И Кольцов рассказал.

В вылазке на дорогу участвовали практически все, способные к передвижению, бойцы. Таковых, вместе с ним было пять человек. В лагере остались двое тяжелораненых и один боец, раненный в руку, стоял на посту. Из оружия на всех имелся только пистолет лейтенанта (с пятью патронами) и две винтовки (тринадцать патронов). Так что, мой арсенал был для них неоценимым подарком. Еды у них практически уже не было.

— Давно вы тут?

— Полтора месяца.

— Нифига ж себе? Так тут и сидели?

— Нет. Нас больше было. Роту уже три месяца как отрезали. Мы по лесам прошли километров двести. Сначала проще было, патроны были, оружие. Военврач с нами был.

— Это как же вас так?

— Мост мы держали. Приказ был держать до последнего. А немцы с флангов обошли и на мост не пошли. Вот мы у них в тылу и оказались.

— Что ж так и остались у моста-то сидеть?

— День еще просидели. А потом зажгли его и в лес отошли. Тем более, что они начали нас минами обкладывать. Вот ротный и распорядился мост зажечь и уходить.

— А дальше как вышло?

— Сначала по лесам шли. С едой плохо было, но местные помогали понемногу. У немцев брали иногда. Но больше старались тихо идти. Ротный говорил — к своим надо, тут воевать не наше дело.

— Неправ он был. Умеючи, тут целой ротой можно было бы таких дел наворочать!

— Так, то ж — умеючи. А у нас вся рота из вчерашних школьников составлена была. Опытных солдат — хорошо, если полвзвода набралось. Но хорошо шли, почти без потерь. Вот только с продовольствием последнее время хуже стало. В деревнях почти всюду немцы стоят, да и на дорогах старались мы не шуметь.

— А как же … — я кивнул головой на шалаши.

— Там, — кивнул головой куда-то в сторону лейтенант. — У немцев большой склад. Пушки, техника, ещё что-то.

— Ну и что?

— А то, что вышли мы к нему около месяца назад. Ротный, как посмотрел, так и говорит — нельзя нам мимо такого объекта просто так пройти. Если его уничтожим, то урон большой немцем нанесем. Не стыдно будет потом перед своими.

— Это он правильно прикинул.

— Вот мы под утро и ударили. Только у немцев там танковый батальон стоял. Прижали они нас, а тут немцы опомнились, и пушки эти развернули. И все. Полчаса — и не стало роты.

— Сделать-то хоть успели чего?

— Несколько пушек гранатами взорвали, склад бутылками подожгли. Ну и немцев не меньше взвода положили. Кто ж знал, что танки эти к маршу готовились? И экипажи у них уже внутри были?

Не эту ли канонаду я слышал? Я-то думал — фронт. А тут — вон оно что было.

— А потом что было?

— Кто успел — в лес ушел. Но немцы еще долго по лесу ходили. Многих побили, особенно раненных. Уже после мы тут собрались. Нас больше было. Раненных было человек десять, да и живых столько же.