Карл снова посмотрел на Ассада, сверкнув глазами: «Выходи из тени, приятель, твоя очередь». Ведь, в конце концов, именно Ассад из них двоих ознакомился с отчетом. И как отреагировал его помощник? Да никак. Он продолжал с улыбкой сидеть под своей пальмой.

Как это все выводило из себя…

– Я думаю, вы поколотили жену за измену и устроили поджог.

– Эй, Ральф, – перебил его Ассад. – А сколько литров сырой нефти может выкачать из земных недр буровая установка в такой вот погожий денек?

Мужчина озадаченно посмотрел на Ассада. И не он один.

– Ну, я интересуюсь исключительно потому, что таким образом можно выяснить количество газа и дерьма, поднимающихся наверх и напоминающих весь этот вздор, который вы только что несли, верно?

На лице собеседника прорезались косые морщины.

– Я связывался с вашими работодателями, – продолжал Ассад все с той же непостижимой улыбкой. – Мне кажется, Ральф, они вас весьма ценят.

Здесь бурильщик кивнул, соглашаясь, но в то же время с некоторым недоумением.

– И они не могли умолчать о том – потому что я сам прямо у них спросил, – что вы жутко норовистый тип, это правда? И что вы любите демонстрировать, что не боитесь ничего на свете. Что скажете?

Собеседник слегка пожал плечами. Ситуация принимала для него какой-то глупый оборот, это было очевидно.

– Ну да, это так. Но я никогда не бил Минну, если вы на это намекаете. Только мелкие потасовки в баре. Меня никогда не арестовывали за насилие, но вы ведь, черт возьми, и так все это знаете?

– Я тут подумал, что нам с Карлом не помешало бы побывать там, где вы жили вместе с Минной, и побеседовать с вашими соседями. Что скажете на это?

Ральф фыркнул.

– Мне как-то насрать. Тоже мне, соседи… Мусульмане, ютландцы и прочий сброд.

«Он сказал „ютландцы“?» – подумал Карл. Человек, сидящий перед ними, провоцирует их в открытую? Не так ли он заваривает потасовки? Весьма изобретательно…

В следующий момент Ассад поднялся, по-прежнему с широкой улыбкой, и с размаху всей пятерней заехал бурильщику по роже.

Насколько это оказалось неожиданно, настолько же чудовищно неправомерно, в особенности в стенах полицейского управления.

Однако Ассад кивком пресек протесты Карла. Он как ни в чем не бывало спокойно стоял, склонившись над бурильщиком, упершись руками в колени и уставившись на лицо с разбитым носом.

Между их глазами было каких-нибудь десять сантиметров.

Что, будь оно неладно, все это значит? Через секунду этот человек вскочит и примется громить все направо и налево. Можно было почти увидеть, как бурлило у него в голове. Неужто план Ассада заключался в том, чтобы упрятать подозреваемого в кутузку за нападение на должностных лиц при исполнении? И им придется лгать насчет того, кто первым нанес удар?

Вдруг оба противника довольно неожиданно разразились громким хохотом, а Ассад выпрямился и похлопал Ральфа по плечу, затем засунул руку в карман и протянул пострадавшему носовой платок.

– Карл, смотри-ка, а у него неплохое чувство юмора, а? – веселился он.

Бурильщик кивнул. Его рожа была прилично разбита, но это, по-видимому, не помешало ему прийти в чувство.

– Только больше так не делай, – попросил парень.

– А ты тогда больше не обзывай меня ютландцем, – отреагировал Ассад.

Сдохнуть можно, как яростно заржали эти два придурка.

Карл совершенно опешил, но это было неважно, ибо в его восприятие Ассада уже и так был вбит клин. С одной стороны, он чувствовал себя странным образом ободренным решительным поведением напарника, так как это указывало на то, что коллега приходит в себя, но с другой стороны, то же самое поведение порождало вопрос – что было такого в сущности Ассада, или, точнее, в его прошлом, что наделило его навыком применять насилие настолько подконтрольно? Конечно, с таким не столкнешься каждый день.

– Лишь один вопрос, прежде чем мы вышвырнем тебя вон, – решительно начал Ассад.

Что он имел в виду? Этот человек не может просто так отделаться от них. Они ведь только начали.

– Твоя жена была недотепой, так, кажется, это называется?

Резким движением их собеседник откинул голову назад, как будто мозолистый кулак Ассада готовился нанести очередной удар.

– А откуда вы знаете? – В его голосе слышалось изумление.

– Так была?

На напряженном лице появилась смешливая ямочка.

– Она была прямо-таки адски неуклюжа, так что моя мама даже отказалась бывать у нас. Никогда в жизни никто не видел на полу такого количества разбитых вдребезги фарфоровых фигурок, как когда Минна впервые очутилась в ее гостиной. – Он кивнул. – Ну да, она была слегка обескуражена.

Ассад вопросительно посмотрел на Карла.

– «Обескураженный» значит «смущенный», «сконфуженный» или «растерянный», – объяснил Карл.

Судя по всему, это не облегчило понимания.

– То есть ты имеешь в виду, что она не слишком ладила с аппаратурой, электроникой и прочим? – продолжал Ассад.

Диафрагма Ральфа Вирклунда завибрировала.

– Если она пользовалась тостером, то подгорал тостер, а не хлеб. Но…

Он осекся.

Все трое переглянулись.

* * *

– Ассад, я хотел бы тебе сказать, что не одобряю, когда ты избиваешь людей в моем кабинете, – высказался Карл, когда бурильщик удалился. – Я требую объяснений. Ведь ты прекрасно понимаешь, что еще раз выкинешь подобный номер – вылетишь отсюда, понятно?

– Заткнись, Карл. Ты ведь видел, как это разрядило обстановку. Ты же знаешь: если верблюд пердит, этому может быть две причины, да?

Боже всемогущий, опять верблюды…

– Да-да, либо он обожрался травой, либо просто желает произвести немного прекрасной музыки под солнцем пустыни.

– Ассад, мать твою, каким боком это служит оправданием избиения человека?

– Мне просто казалось, надо было сказать, что на буровой установке жуткая скукотища.

– Точняк, да. То есть ты хотел продемонстрировать, что драка – всего лишь развлечение для этого чувака?

– Ну да, Карл, он ведь пускает в ход кулаки исключительно для развлечения. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что оскорбляет нас, а я показал ему, как в этом случае поступают и что затем можно стать прекрасными приятелями. Мы оказались равны, после того как я ему врезал, и он все понял.

– То есть, подобно верблюду, он перестает сдерживаться, чтобы добавить себе чуток музычки в жизни, и именно поэтому легко вступает в драку? А почему то же самое нельзя применить и к собственной супруге?

– Потому что совсем не так весело бить жену, как своих друзей-приятелей. Поэтому.