Во мне поднялся гнев и злость. И за секунду до того, как мерзкая тварь впилась в глотку Данияра, я смогла вытолкнуть из себя энергию. Полегли все — и охранники, и заключённые. Они падали на пол, словно сломанные куклы, у которых закончился завод. Наступила гробовая тишина: ни скулежа, ни визга, не было слышно ничего.

Я лежала без сил, бездумно пялясь на оторванную лапу оборотня-охранника. В таком состоянии меня и нашёл Патрик. Сил встать не было. В этот момент я походила на овощ.

У медиков сегодня прибавилось работы. Как только бунт был подавлен, они занялись осмотром тех, кто пострадал. В приоритете были те немногие полицейские, которые остались живы. Патрик приказал осмотреть меня и брата. Мужу зашили бок, на мне же не было ни царапины. Лишь только дикая усталость и глубокая апатия. Меня ничего не интересовало и совершенно ничего не трогало. Я ела, спала, отвечала на вопросы, и всё. Период моего восстановления затянулся. Прошла неделя, прежде чем начала подавать признаки жизни. Вокруг меня кипела жизнь, но она меня не трогала.

— Я боюсь, что она останется такой, она не пускает никого в свои мысли, — голос Данияра сорвался, я слышала, что ему сложно говорить.

Было в этом голосе столько боли, что сердце моё защемило. Захотелось прижаться к мужу и сказать, что я тут, я здесь. Что в этой оболочке я заперта, словно в клетке. Я ищу выход, борюсь сама с собой. «Разбиваю кулаки в кровь», – мысленно, конечно же. И я обязательно вырвусь из этого безумия, из ловушки, в которую попала.

«Вы главное, не сдавайтесь! И я не сдамся!»

Тина

С криком подскочила на кровати. Спрыгнув с неё, подбежала к окну и отдёрнула штору. На улице всё как обычно: смог, плохая видимость и никаких пожаров и взрывов.

— Тина? Что случилось? — сонный голос Данияра наполнен тревогой.

Он подошёл ко мне сзади и обнял. Я содрогалась всем телом в рыданиях. Давно так не плакала взахлёб. Уж слишком ярким был мой сон. Он прижался ко мне, успокаивая.

— Всё хорошо, солнышко. Город на месте. Что тебе приснилось?

— Мне приснилось, что стены пали и монстры заполонили город. Это было так реально, столько крови, столько погибших. Крики, пожары, тени, — я громко зарыдала.

Данияр развернул меня к себе лицом, пальцами стёр набежавшие на щёки слезы.

— Всё хорошо, родная, хорошо, — муж гладил меня по голове, успокаивая. — Тише, любимая, не плачь. Это всего лишь сон.

— Тина? Что с ней, Данияр? Она очнулась? — Патрик вошёл в комнату. Развернувшись к нему, нырнула в его объятья.

— Я долго спала? — посмотрела затуманенными от слёз глазами.

— Две недели. Это сложно назвать сном. Ты говорила односложно, отвечая «да» или «нет», ела, спала. Врачи говорили, что ты выгорела и тебе нужно время, отдых и уход. Данияр за тобой ухаживал, пока я наводил порядок в тюрьме и в городе. За две недели многое изменилось. Кажется, врагов у меня добавилось, а друзей убавилось. Но это всё неважно, главное, что ты очнулась, родная.

Он целовал мои щёки, глаза, губы. А из моих глаз так и лились слёзы. До боли в рёбрах он стискивал моё тело. Я содрогалась от плача в его крепких объятьях, вбирая в себя всю нерастраченную нежность и страсть. Вбирая в себя исходящее от него спокойствие. И когда я перестала плакать, Патрик сказал:

— Я так волновался за тебя, — секундная заминка, — мы оба волновались за свою жену. Мы любим тебя, родная. Ты что-нибудь хочешь? — Патрик чуть ослабил хватку и заглянул мне в глаза. — Может, воды?

— Кофе с молоком, я жутко хочу кофе.

— Сейчас сделаю, — Данияр, погладив меня по голове, вышел на кухню.

А Патрик, подхватив на руки, сел вместе со мной в кресло.

— Расскажешь, что произошло за эти две недели? — попросила супруга. — И не нужно жалеть мою психику, я была там и знаю, что творилось внизу. Море крови и растерзанные тела.

— Да, так и было, мало кто остался жив из охранников. Я сделал то, что мне не простят.

Вопросительно посмотрела на Патрика, хмуря брови. Что он сделал такое, за что его можно осудить?

— Я приказал всех, кто остался жив, вывезти за стену. Без суда и следствия выкинул за ворота города. Всех, кто участвовал в кровавой бойне. Всех, кто поднял руку на охранников. Кто желал зла тебе, Данияру, городу. Ввёл военное положение и начал чистку. Всё дирижабли, влетающие в город, задерживаются и досматриваются. После такой тотальной чистки меня назовут тираном. Но есть и результаты. Я узнал, что Карл и Эрик сговорились с соседним городом. Решили уничтожить наш город, доведя его до безумия, чтобы власть перешла к лояльному президенту. Между городами и раньше велась конкуренция. Но не думал до моего прихода к власти, что всё так прогнило. А теперь мне приходится расхлёбывать то, что оставили мне в наследство люди. Такие, как Карл и Эрик.

— Карла и Эрика нашли?

— Нет. Они, видимо, убрались из города. Мои люди их не смогли обнаружить. Ты много плохого можешь обо мне услышать, Тина. Но городу это нужно, его нужно очистить от мерзости, чтобы другим было неповадно разрушать то, что я пытаюсь восстановить.

— Я понимаю, Патрик, понимаю. Но не скатись в пропасть, у тебя есть мы. У тебя есть я и Данияр. Те, кто тебя всегда поддержит и даст совет, — я гладила его по щеке, зарывалась в волосы пальцами.

Перебирая пряди его волос, получала от этого наслаждение. Я передавала ему через прикосновения свою любовь. Патрик был встревожен, ему было нелегко. Да и я ещё была в неадеквате две недели. Время, за которое мой организм перенастраивался. Именно столько нужно было времени для изменения. Мой сон был не кошмаром, он был одной из возможных реальностей. А для того, чтобы этого не случилось, я должна была найти Карла. Но не сейчас, чуть позже.

Данияр заглянул в комнату, лицо обеспокоенное.

— Патрик, прибыл человек с донесением. Я проводил в твой кабинет.

— Спасибо, иду.

Я хотела встать с его колен, но он не позволил. Зарылся носом в волосы, вдыхая мой запах.

— Мне эти две недели так тебя не хватало. Твоего голоса, твоей улыбки, твоего тепла. Я делаю это всё ради спокойной жизни. Ты понимаешь это, родная?

— Патрик, я не кисейная барышня. Если ты помнишь, я из другого мира. Да, пусть и завалила своё первое задание, но успела многое повидать. Я знаю, кто такие бандиты и как с ними нужно расправляться. Те, кто убивает детей, женщин, стариков. Кто идёт по дороге из трупов, недостоин жить в нашем городе. Это не место для всякого сброда. Слишком долго город находился под их гнётом. Я сделаю всё, что от меня зависит, но помогу тебе. Не ради себя, но ради спокойной жизни наших будущих детей.

— Спасибо, солнышко. Я пойду. Наверное, что-то срочное, как всегда.

Патрик ушёл, и я пару минут находилась одна. Я всё помнила: каждое слово, каждый жест, когда была в полной апатии. Я помнила всё. Знала, где находится Карл. И он знал, что я изменилась и найду его. Либо они с братом, либо я. Он сам меня сделал зверем, он сам меня сюда призвал. Я знала, кто такие тени, я это знала.