А ему только на руку.

Пригласил покататься чисто на импровизации. Так-то планировал по старому сценарию, дождаться, пока стемнеет, и в окошко.

Но так даже лучше.

Пока вез, ловя прошлогодний острый кайф от прижавшегося к нему тела Лены, все прикидывал, куда везти. Хотелось тишины и уединения.

Как назло, город нихрена не знал же.

Остановился на заправке, зашел в помещение, оставив Лену на улице. И набрал Коляну. Тот, уже изрядно нажратый, заржал, а потом посерьезнел:

- Давай на пляж ее. Пионерский. Там песок и барханы. Трахайся – не хочу. Только смотри, чтоб песок в жопу не попал.

И дорогу объяснил. Даже заморочился и скрин скинул.

Данил вышел, глянул оценивающе на Лену, снявшую шлем и подставившую лицо летнему ветерку.

Надо же, будто незнакомую девчонку везешь. Тёмненькая, фигуристая, симпатичная… Новый виток, новая жизнь. С самой кайфовой зажигалкой на свете.

И поехала ведь с ним так доверчиво. Глупенькая… Думает, они реально разговаривать будут! Нет, конечно поговорят, но потом. Не сейчас, когда смотришь на нее – и прям непонятно, как на байк садиться! Хорошо, что джинсы свободные надел.

- Данил, - Лена повернулась к нему, и Данил увидел, как у нее глаза расширяются, то ли от испуга, то ли…

Да от испуга, конечно же! Не сумел взгляд свой звериный спрятать, слишком уж жадно смотрел!

Дурак! Не надо пугать, не надо! Сорвется ведь и убежит обратно в Анапу прямо по трассе!

- Тыыы… Кхм… - она торопливо отвернулась, нерешительно взялась за шлем, - ты так и не сказал, куда мы едем. Поговорить можно и в городе…

- Ты на море-то была хоть раз за это время?

Так, спокойней, Даня, нейтральней…

- Нет… Как-то не до того было, и я не особенно люблю море…

- Это ты просто нормального моря не видела, садись, Лен.

- Но… Я и не собиралась… И купальник не взяла…

«Он тебе не понадобится», - чуть было не сказал Данил, но вовремя поймал себя за язык.

- Поехали, погуляем просто, поговорим…

- Дань… - покачала она головой устало.

Ну да, ну да, ты у нас взрослая, опытом умудренная, говорить не о чем, все сказала… Плавали, знаем.

Вот только Данил все отчетливей с каждым мгновением, проведенным вместе, вспоминал события ночи.

Ее взгляд, полный удивления, напряжения и… Ожидания?

А потом просто радостный и влюбленный.

Он ведь говорил что-то страшно тупое. Он ведь заикался. Мычал. Пыхтел. А она… Она смотрела так.

Словно он, ну, бл*… Рыцарь в белых доспехах, вот! И ощущение от его поступка ночного все больше становилось позитивным, правильным. Надо будет найти Толика и компанию, да хорошенько проставиться. Не зря все это было. Не зря.

Ради одного ее взгляда можно было всю Анапу, нахер, перевернуть!

И сейчас требовалось срочно прервать ее возвращение к прежнему образу усталой училки.

Ну, и трахнуть уже тоже бы не помешало.

А то сил никаких нет.

Поэтому Данил, больше не вступая в прения, просто усадил Лену на байк, проверил, хорошо ли шлем надела, и втопил по трассе к пляжу, по дороге, которую ему Колян скинул в скрине из гугла.

И весь оставшийся путь наслаждался тем, как она сжимает его торс своими тонкими ручками. Этот отсыл в прошлое лето был кайфовым. И тоже правильным.

И вообще, ощущение того, что все, как надо делает, не оставляло и дико нравилось. Даня обожал это.

Когда тебя несет и несет прям туда, куда требуется. И ты это чувствуешь. И предвкушаешь впереди награду от правильности своих действий.

Будоражило чуть ли не сильнее, чем то, что в итоге происходило. Но в этот раз то, что будет в финале, явно покруче предвкушения. Сто процентов.

Пляж был уже пустой практически. Так, парочка припозднившихся отдыхающих с обгоревшими детьми и разноцветными плавательными кругами еще собиралась обратно, но в целом было тихо.

- Песок! – обрадовалась Лена, тут же снимая шлепки и с удовольствием зарывая пальчики в не остывший после солнца песок. – Я думала, тут галька везде.

- Не везде, - авторитетно заявил Данил, с таким видом, словно все пляжи тут облазил, и все теперь знает.

Пока они разувались и шли к воде, с пляжа ушли последние отдыхающие. И резко опустилась темнота.

Только у края горизонта краснели последние солнечные блики.

Лена, утопив пальцы ног в мокром песке, смотрела на это, и в глазах ее Данил те же блики ловил.

Только ярче. Оторваться невозможно было.

- Я не видела никогда так близко, - сказала она, внезапно развернувшись к нему, и замолчала. Данил понял, что опять не сдерживается, опять пугает. И, может, напрягает?

Но, оказывается, Лена не испугалась. И не напряглась.

Она неожиданно качнулась к нему ближе, провела пальцами по небритой колкой щеке. Данил чуть не задохнулся от этого простого жеста.

- Данил… Я в растерянности, понимаешь? – прошептала она, словно их кто-то услышать тут мог.

Данил не удержался, поймал губами ее ладонь, прижал, чтоб не отняла. Лена, заметно дрогнув от его неожиданной ласки, сбилась, но потом, видно собравшись, упрямо продолжила:

- Ты… Понимаешь, я бы еще не так переживала, если б ты вел себя… Ну, более осмысленно, что ли… Но ведь у тебя и поступки такие… Инфантильные. Залезть в окно, не слушать никаких доводов, не слышать меня, когда я говорю… Потом этот концерт ночной… И то, что ты его даже не помнишь… Данил… Ну что ты делаешь… Данил…

Данил, который во время ее речи, перешел от поцелуев ладони к запястью и поднимался выше по руке, как раз лизнул тонкую кожу с отчаянно бьющейся венкой во впадинке с внутренней стороны локтя, и с удовольствием почувствовал, как дрожь стала сильнее, кожа покрылась мурашками, а дыхание начало сбиваться. Пусть говорит. Ей это надо. Чтоб выслушал. Чтоб услышал.

Он слышит. Конечно, слышит. Да, мальчишка, глупостей столько наделал… И не факт, что еще не наделает.

Но, черт, Лена Николаевна, неужели ты не видишь, как меня штырит? Как меня топит? Только от тебя.

Одной. Ни от кого больше, никогда за всю мою жизнь!

Для меня – это аргумент. Это причина делать все, что возможно, чтоб удержать тебя рядом.

Я не смогу сказать красиво. Я просто никогда не разговаривал по-нормальному с взрослыми умными женщинами. Только с девчонками своего возраста и моложе. А там же не разговоры, понимаешь? Там просто убалтывание на секс. Это действует на всех. И на тебя это тоже действовало тогда, нашим прошлым пьяным летом.