— Так, понятно. Поли, возьмешь мазь и обработаешь раны ребятам, а я к Дантеру.

М-да, хорошо, что я не маг. Это надо же, разрешают бить друг друга и не дают обращаться к лекарям. А ведь ведьмаки и маги — это немного разные люди. Маги используют свой дар, а ведьмаки силу. Получается, что учителя специально стравливают их, дабы маги смогли постоять за себя не только с помощью дара. Нет, в этом, конечно, что-то есть, но пятеро на одного уже нонсенс. Такое оставлять безнаказанным нельзя.

Дойдя до знакомой двери, я постучала. Изнутри послышался отборный мат, шелест одежды, и дверь отворилась. На пороге стоял он, в наспех одетой рубашке и черных брюках. Перевязка на ребрах, значит, они еще не зажили. На лице пара синяков, один под правым глазом. А так больше ничего не видно. Но раз он выглядит нормально, значит, все же обратился за помощью в лазарет или к кому-то еще. Вот только все равно надо удостовериться в том, что с ним все нормально. Иначе меня совесть замучает.

— Раздевайся, — нахально заявила я, полностью игнорируя его удивленный взгляд и проходя внутрь. Осматривать-то его как-то надо.

— Виктория, это уже верх наглости, — понеслось мне вслед, но я даже не обратила на это внимания — сейчас меня больше интересовала обнаженная особа, восседающая на его кровати как на своей собственной.

Девушка была красива: с хорошей фигурой, длинными черными волосами и серыми глазами. Она опиралась спиной на стену и прикрывалась смятой простыней. В её глазах смешалась возмущение и немного смущения. М-да, кажись я не вовремя. Процесс только начинался, насколько я могу судить.

— И это ты так болеешь?! пошла вразнос я, дабы скрыть свое смущение. Меня убеждают, что ты на последнем издыхании, и тебе срочно нужна помощь. Я лечу на всех парах и вместо умирающего тебя вижу вот это? Тебе не стыдно?

— Мне? переспросил он, явно не ожидая такого поворота событий. Я о помощи не просил.

— Зато твои друзья просили, — сказала я, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Хм, мне приятно, что ты обо мне беспокоишься, — он взял себя в руки и вернулся к привычному для себя сарказму. Но я и сам в состоянии о себе позаботиться.

Я хотела сказать ему пару ласковых слов, но тут заметила, что на повязке проступает кровь. Профессионализм взял свое, и смущение уплыло куда-то очень далеко. В состоянии он, как же. Вижу я, в каком ты состоянии, идиот.

— Вон, — приказала я девице, указывая на дверь. Теперь меня уже не остановить.

— Что? разом воскликнули они, словно всю жизнь это репетировали.

— Вон, — повторила я, развязывая завязки на сумке. Мне нужна кровать, а ты тут место занимаешь.

— Да как ты смеешь, — попыталась возмутиться несостоявшаяся любовница, поплотнее затягиваясь в простыню. Дорогой, что тут происходит?

— Вика, ты забываешься! попытались урезонить меня. Это моя комната, и

— Дантер, я тебе предупреждала никаких физических нагрузок! — мой голос принял небывалую твердость. Этому я у бабули научилась. А ты чем тут занимаешься?! Потерпеть не можешь?! Вроде взрослый парень, а все туда же Эх, мозгов у тебя нет, понял? И прежде, чем на меня орать, посмотри на свою повязку. Она вся в крови. Еще есть вопросы, или мы займемся твоим лечением?

Меня вновь смерили задумчивым взглядом, но все же соизволили обратить внимание на окровавленную повязку.

— Что это? пискляво уточнила девица, также уставившись на неё.

Если честно, то она порядком меня достала. Мало того, что не хочет уходить, так еще и мешает процессу, курица недощипанная. И где он её откопал? Она по-любому лекарь, но на курс старше — я её мельком видела пару раз. Тогда непонятно, куда она смотрит. Хотя, нет, понятно. Но все же надо быть внимательнее.

— Уважаемая, не задерживаемся, — подошла к ней я, пока Дантер переваривал информацию и молчал. Освобождаем помещение.

— Да как ты смеешь так со мной говорить! — начала повышать голос она. Посмотрите-ка на неё, какая грозная!

Моему терпению пришел конец. Я подошла к кровати, недолго думая, схватила нахалку за руку и вытащила её оттуда. Меня попытались ударить, но не тут-то было — работая с бабулей, я не раз приходилось сталкивалась с людьми, которые не желали лечиться, так что я знала, как управляться с буйными, да и в такие моменты телесная сила меня ни разу не подвела. Быстро заведя ей руку за спину, я прихватила вещи и проводила до двери, а затем, придав незадачливой любовнице ускорение с помощью пинка, выбросила вслед одежду и закрыла дверь.

— М-да, умеешь ты удивлять, — произнес Дантер, смотря на меня слегка расширенными глазами. А из-за закрытой двери разносились такие слова, что любой портовый грузчик бы позавидовал.

— Раздевайся всё-таки, — посоветовала я. Затем развернулась, открыла дверь. Девушка, ведите себя культурно. Вы в мужском общежитии, и если уж так хочется приключений, то постучитесь в соседние двери. Вас там с распростёртыми объятиями встретят!

Интересно, меня на том конце коридора, где находится комната Слая и Видера, было слышно?

На этом отповедь я закончила и, закрыв дверь, повернулась к пациенту. Дантер застыл рядом с кроватью и пристально смотрел на меня. Я слегка смутилась.

— И что мы стоим? Раздевайся.

— Ты повторяешься, — еще раз окинув меня задумчивым взглядом, он неловко снял рубашку, болезненно морщась. Красив всё-таки, зараза.

— Дантер, я могу повторять это, сколько хочешь. Ты, главное, лечением не пренебрегай. Замри.

Подойдя к сумке, я достала новые бинты, ножницы и мазь — пора приступать к лечению. Для начала пришлось срезать старые повязки — они уже наполовину пропитались кровью и с трудом отлипали от тела. Пока я их снимала, Дантер едва заметно вздрагивал, но молчал. Интересно, откуда кровь? В прошлый раз я никаких порезов не заметила, были только треснувшие рёбра. Сняв все битны, вздрогнула: слева, практически под сердцем, зияла рана, заштопанная неумелыми руками. Края разошлись, а часть ниток оборвалась. Неудивительно, что у него кровь пошла. Зато я поняла причину появления тут этой девицы. Он прямо-таки мазохист.

— Придется зашивать заново, — констатировала я, осматривая рану. Ложись, только аккуратно.

Дантер последовал моему совету и лег, стараясь делать как можно меньше движений. Было заметно, что ему больно, но он не издал ни звука. Достав из сумки специальные нитки и иглу, я обработала их в настойке льна, затем смочила часть ваты и стала вытирать кровь. Мне нужно было видеть картину целиком. Маленькими ножницами быстро убрала все нитки и, убедившись, что рана чистая, приступила к зашиванию. Обезболивающего у меня с собой не было, поэтому Дантеру пришлось терпеть. Но надо отдать ему должное, он все вынес.

Меня больше беспокоило, почему та девушка не оказала ему должного ухода. Дантер сказал, что она дала ему легкое обезболивающее и настой для восстановления организма. Вот теперь мне стала понятна его прыткость. Но, видимо, та барышня совсем забыла предупредить, что к играм можно приступать лишь часа через два.