—Архив — третья наша важнейшая обязанность после ре­ставрации и сохранения самолетов, — сказал Миллер. — По всему комплексу рассредоточено больше полутора сотен раз­личных воздушных судов и тонны прочих ценных образцов техники. Здесь у нас хранятся в основном детали.

Сверившись с распечаткой на планшете, Миллер повел Остина вдоль одного из рядов.

—Разве тут можно что-нибудь отыскать? — недоверчиво спросил Курт.

Миллер в ответ хихикнул.

—Все не так плохо. Любая важная деталь любого самоле­та имеет свою отметку. У нас записаны все серийные и ре­гистрационные номера, а также буквенные коды. Кстати, мы пришли.

Карманным ножиком Миллер надрезал упаковочную лен­ту и извлек из коробки металлический цилиндр. На мгнове­ние Остину показалось, что это — та самая деталь, прислан­ная им из Калифорнии. Но нет, цилиндр в руках у Миллера сверкал чистотой, на нем не было ни малейшей отметины, ни­каких повреждений.

— Деталь идентичная той, что вы нам прислали. — Мил­лер достал из коробки цилиндр Остина. — Мы сравнили их по серийным номерам. Та, что поновее, — со списанного и ра­зобранного самолета.

Остин покачал цилиндр на ладони. Легкий, алюминиевый, он весил всего несколько фунтов.

— Для чего он?

— Это водо- и воздухонепроницаемый контейнер. Он по­тому в такой хорошей форме, что ни разу не использовался. Присланный вами контейнер был поврежден, сквозь дыру за­текла морская вода и уничтожила содержимое. Можем лишь определить, с какого самолета ваш образец.

— Сейчас пригодится любая информация.

Миллер кивнул.

— Слыхали про «летающие крылья» Нортропа?

— Конечно, даже фотографии видел. Самый первый дель­товидный самолет.

— Джек Нортроп намного опередил свое время. Только взгляните на бомбардировщики и истребители «стелс» — сра­зу поймете, о чем я.

— А при чем здесь эти цилиндры?

— Оба — с «летающего крыла». Вы не против, если я спро­шу: откуда у вас эта деталь?

— Нашел в море, у побережья Баха.

— Гм-ммм... тайна нашего фантома становится еще глубже.

— Фантома?

Миллер сложил оба цилиндра на полку.

— Наша деталь — с самолета, который после войны отпра­вили на свалку. По серийным номерам можно отследить ее историю, вплоть до сборочного конвейера. — Он постучал ног­тем по разбитому цилиндру. — Номера на вашей детали не со­ответствуют ни одной из архивных записей. Такого самолета попросту не существовало.

— Как такое возможно? Наверное, в записи закралась ошибка?

— Маловероятно. Могу, конечно, дать маху и предполо­жить, будто этот самолет заказало правительство. Заказало в секрете, тайно ото всех.

— Тип самолета?

Сложив оба цилиндра в коробку, Миллер аккуратно запе­чатал ее.

— Идемте, прогуляемся.

Здание 20 было плотно заставлено самолетами, бомба­ми и деталями. Миллер остановился перед странной одно­пилотной моделью с широким, отведенным назад крылом и двумя обратнонаправленными пропеллерами на задней его кромке.

— Это «H1-М», первый проект Джека Нортропа. Он хо­тел доказать, что самолет может обойтись без создающих трение поверхностей вроде корпуса двигателя и хвостовой секции.

Остин обошел вокруг самолета.

— Похож на гигантский бумеранг.

— Нортроп назвал его «Джип». Он построил этот самолет еще в 1940 году, как летающий макет. На испытаниях «Джип» показал себя не с лучшей стороны, однако Нортропу хвати­ло и таких результатов, чтобы подвигнуть ВВС на постройку бомбардировщика «В-35».

— Интересно. При чем же здесь наши цилиндры?

— Используя эту модель, Нортроп уговорил генерала Хэ- па Арнольда подобрать крылья большей величины, размером с бомбардировщик. После войны пару пропеллерных движ­ков «В-35» заменили реактивными и всю серию переиме­новали в «В-49». Самолет побил все известные рекорды по скорости и дальности полета. Восемь реактивных двигателей развивали крейсерскую скорость четыреста миль в час на вы­соте сорок тысяч футов. Даже после того, как один опытный экземпляр разбился на испытаниях, ВВС заказали тридцать «В-49» с разными корпусами. Пилотам новинка пришлась по душе; они говорили, что управлять ею — все-равно что пило­тировать истребитель, а не бомбардировщик. Потом, в 1949 году ВВС отменили большой заказ, закрыв программу «ле­тающего крыла» в пользу «В-36», более примитивной моде­ли. Один бомбер с шестью движками уцелел, но после раз­бился. Мой цилиндр снят с него, ваш — с другого такого же бомбера.

— Якобы не существовавшего.

Миллер кивнул.

— После капитуляции Германии мир свихнулся. Набирала обороты холодная война, народу повсюду мерещились комму­няки, все таились, состязались разведки, а уж когда Советы заполучили атомную бомбу, правительство и вовсе озверело. Мне думается, оно построило ваш самолет с определенной це­лью, о которой никому не поведало.

— Что же это за цель такая?

— Не знаю, но рискнул бы предположить...

— Рискнули бы всем?

Миллер рассмеялся.

— Бомбер Нортропа был первым невидимкой. В ту по­ру на вооружении у нас стояли примитивные радары, кото­рые не могли засечь обтекаемый силуэт. В 1948 году пилот вывел крыло в сторону океана и на скорости пятьсот миль в час полетел обратно, по прямой — на радар командова­ния береговой авиации в Хаф-Мун-Бэй, что к югу от Сан-Франциско. Самолет не засекли, пока он не промчался пря­мо над базой.

— На таком самолете можно запросто пройти над враже­ской территорией.

— И я так думаю, хотя подтверждений гипотезе нет.

— Что сталось с самолетом?

— Даже невидимку могли сбить. Впрочем, вероятнее, что его отбраковали вместе с другими или угробили во время ис­пытаний там, на задании. Бомбер был далек от совершенства.

— И ни одна из догадок не объясняет, как мой цилиндр оказался в водах Мексики.

Миллер пожал плечами.

— Может, мне поискать в записях? — предположил Остин.

— Удачи. Кстати, помните, что я говорил о сумасшествии в послевоенный период? Зарубив последний заказ на самоле­ты, ВВС прислали людей на завод, и те распилили собранные бомбардировщики, а после вывезли их как металлолом. Они отказали нам в просьбе предоставить хотя бы один экземпляр для выставки. Всю оснастку уничтожили. Официальные бу­маги касательно крыла «потерялись», предположительно по прямому приказу Трумэна.

— Удобно. — Остин посмотрел на самолет, словно в его об­текаемом фюзеляже таились ответы на вопросы. Но, как и са­мо крыло, мысли Остина оставались неподвижны, мертвы. — Что ж, благодарю за помощь. Похоже, мы в тупике.