А тогда попробуй-ка не клюнь на такую заботу о нас с вами, рядовых налогоплательщиках: "Пора отменить эту кормушку. (Это Тюкин – о районных администрациях). Я так предлагаю: пусть досидят эти господа на народной шее, пока срок полномочий не закончится, а потом расформировывать их надо. Экономия народных средств будет колоссальная. В четыре раза – я считал. Уверяю вас, рядовые люди, с которыми я работаю в самом низу, думают точно так же".

О благе народном Николай Николаевич твердил и мужику, принесшему ему как на блюдечке 55 тысяч рублей. Этого бедолагу Тюкин незаконно прописал в бывшей "лифтерке", ободрав его, сами видите, как липку. Да при этом бывший начальник ЖЭУ твердил, пряча денежки в свой широкий карман: "Ты не думай, что я себе всю эту сумму возьму! Деньги пойдут на развитие жилищно-коммунального хозяйства!".

Но слукавил Тюкин; ни копейки не пошло родному ЖЭУ. Все, что получил начальник за "липовую" прописку, он, как говорится, использовал на собственные нужды.

Заявление с того света – 2

Как и следовало ожидать, у Тюкина вскоре нашлись подражатели. В дерзкой квартирной афере оказалась замешанной и сотрудница паспортно-визовой службы.

Управдом соседнего микрорайона сообщил в городскую администрацию: умер жилец Потолицин, прописанный в квартире № 11 дома по улице Минской. Жилище опустело. Из копии лицевого счёта следовало, что здесь никто не прописан, а по сведениям БТИ квартира не была приватизирована.

Поэтому жилище было предназначено для вторичного заселения и выдан ордер на вселение очереднику Алмазову Юрию Васильевичу, ветерану «горячего» цеха, человеку всеми уважаемому. Но вселиться пенсионер не смог – оказалось, что квартиру продала неожиданно объявившаяся новая владелица Полина Ратушная, частный предприниматель.

Та не была прописана в квартире № 11. В её паспорте не было штампа о регистрации в этой квартире.

– Ну-ка, расскажи, расскажи! – нетерпеливо потребовал капитан Коленкин, усадив напротив подчиненную Картузову, – как это у вас так ловко получилось? Ратушная и вправду того… сожительствовала с Потолициным?

– Вправду, вправду! – улыбалась, окрыленная успехом паспортистка.

Коленкин с откровенной завистью наблюдал за успехами коллег. И хотя ему перепадали солидные куски со всех незаконных сделок, капитан спал и видел, как он сам, вполне самостоятельно каким-то таким же хитрым макаром «уведет» чужую симпатичную квартиру и в одночасье станет миллионером.

– Но Потолицину было за семьдесят, а Ратушной – чуть больше тридцати? – недоумевал капитан. До Коленкина вообще все происходящее доходило туговато. Картузова была обижена самой постановкой вопроса: она – ровесница Ратушной, ей приходилось оказывать кое-какие услуги мужчинам и постарше Потолицина – за хорошее вознаграждение, разумеется!

Но почему капитан не спросит, как Ратушная оказалась «сожительницей» покойного и получила прописку в его квартире? Вздохнув по поводу «туговатости» своего начальника, Картузова сама приступила к подробному рассказу о необычайной афере:

– Полина – молодец! Она вмиг сообразила, как надо действовать и взяла инициативу в свои ручки!

Не ручки, надо сказать, а лапки, а, еще вернее, лапищи загребущие рыночной торговки Ратушной. И когда Полина, мощная и страшная, как не опохмелившийся сантехник, впервые ворвалась в квартиру живого тогда еще Якова Витольдовича Потолицина, она напугала бедного старичка до полусмерти. Тот, что называется, на ладан дышал, и – кто знает? – не явились ли бурные визиты непрошенной гостьи причиной преждевременной кончины одинокого жильца?

– Я вам помогать буду! – заявила с порога Ратушная. – Так и по радио, и по телевидению говорят: всем пожилым людям помощь нужна!

И тут же стала наводить в квартире порядок, мыть полы, чего-то готовить на кухне. Напрасно Яков Витольдович пытался протестовать, мне, мол, ничего не надо. Полина орудовала, как у себя дома. Она уже разнюхала все обстоятельства жизни одинокого больного старика и решила, что квартира без особого труда достанется ей.

Особенно не церемонясь с хозяином, который в ее глазах являлся «бывшим владельцем» жилья, она стала вести себя (для соседей!) так, как будто они и вправду были сожителями. Оставалась ночевать в чужой квартире, приходила сюда лишь с битком набитыми сумками и пакетами.

Яков Витольдович сопротивлялся, как мог. Но его отчаянная самооборона напоминала поговорку: «с вилами на паровоз». Действительно, что мог поделать старичок против самодовольного, прущего и ревущего локомотива?

Иногда Потолицин наглухо запирал дверь и не пускал нахалюгу, несмотря на все ее крики и угрозы. Но и эти сцены Ратушная использовала к собственной выгоде, изображая семейный скандал, ссору двух не поладивших между собой голубков. А потом звала на подмогу питуху-слесаря и вновь, непрошенная, оказывалась в чужой квартире.

Разумеется, после таких атак старичок не выдержал и отправился туда, куда его давно загоняла энергичная предпринимательница. Похоронив «сожителя», Полина поспешила на встречу с риэлтором, ловким Пашей Павловым.

Дельцы оговорили условия продажи «освободившегося» жилища. При этом претендентка вручила Паше якобы собственноручное заявление умершего старичка о согласии на прописку Ратушной в его квартире. Паспортистка Картузова, рассказывая о совершенной афере начальнику, скромно умолчала о собственной роли во всех манипуляциях с документами.

Позже судебно-почерковедческая экспертиза установила: заявление о регистрации Ратушной и заявление о согласии на её прописку в квартире № 11 выполнены одним лицом. Подписи в этих бумагах поддельные. Выходит, покойный распорядился своим жильем… с того света!

И хочется, и колется…

С благородной целью завладеть чужой квартирой и стать миллионером капитан Коленкин внимательно изучал проходивший через отделение контингент: всех этих алкашей, воришек, бомжей… Да-да, последние могли числиться лицами без определенного места жительства, но и быть владельцами вполне приличных квартир.

К разочарованию капитана ему попадалась все какая-то грязная мелюзга. То подвыпившая гражданка заявляет: «Похоже, меня изнасиловали!» Коленкин тщательно проверяет не только факт преступления, но и жилищные условия пострадавшей. Другая мадам, доставленная в участок, не совсем уверена: «Твердо знаю только одно – меня ограбили!» И вновь капитан исследует обстоятельства произошедшего, а мимоходом навещает и квартиру заявительницы.

Все подобные случаи ничем не порадовали нашего охотника. Как выразился сам Коленкин, он имел дело с одними «дурнушками». Определение относилось не столько к посетительницам отделения, сколько к их жилищам. Такие «апартаменты» капитан, конечно, не сумел бы сбыть за желанный миллион! Если бы вообще смог сбагрить покупателям столь незавидные жилища.

Случилась, правда, на его участке, дикая трагедия, после которой двухкомнатная квартира осталась без хозяев. Но эта драма наделала столько шума во всем городе, настолько пропахла скандалом и… кровью, что бесстрашный капитан не решился сунуться сюда со своими меркантильными планами.