Джон упал на колени, распахнул полы пиджака Макклэтчи и прижал руки к его груди, пытаясь остановить кровотечение.

— Кто-нибудь! Позвоните девять-один-один! Вызовите «скорую помощь», черт бы вас побрал! — закричал он, а подняв глаза, осознал, что смотрит на Дэна Форда. — Вызывай гребаных врачей! Чего застыл? Вызывай врачей, говорю тебе!

— На нем не было бронежилета, — услышал он голос рядом с собой, и чья-то рука, взяв его за плечо, попыталась оттащить от тела. Бэррон резко высвободился.

— Джон, не надо, — негромко проговорил тот же голос. Бэррон поднял голову и увидел Рузвельта Ли.

— Пошел ты! — закричал он на него, а затем заметил Дэна Форда, оживленно разговаривающего о чем-то с Хэллидеем, Полчаком и Вальпараисо и указывающего им на дверь, в которую выбежал Реймонд. Трое детективов метнулись в том направлении. Джон снова перевел глаза на Рыжего и услышал тихий, дрожащий от едва сдерживаемых слез голос Ли:

— Слишком поздно, Джон.

Гигант-негр взял его под локоть, поставил на ноги и повернул лицом к себе.

— Слишком поздно, понимаешь? Коммандер умер.

Окружающий мир качался и плыл. Звуки исчезли, лица окружающих стали плоскими. Вернулся Дэн Форд, снял свой знаменитый неизменный блейзер и накрыл им лицо Рыжего. Затем, тяжело дыша, в мокрых от дождя пиджаках, вернулись Хэллидей, Полчак и Вальпараисо. Они вопросительно посмотрели на Ли, но гигант лишь покачал головой. Он уже не пытался скрывать слез, и они проделали блестящие дорожки на его щеках.

Часы показывали 21.47.

Хэллидей велел Бэррону отправляться домой, предупредив, что завтра ему следует быть свежим и отдохнувшим, поскольку предстоит много работы. Сам он остался в аэропорту, чтобы на пару с Вальпараисо координировать усилия по розыску Реймонда. Ли и Полчак уже уехали, отправившись, пожалуй, в самую тяжелую поездку в их жизни — в скромное бунгало по адресу Риджвью-лейн, 210, чтобы сообщить Глории Макклэтчи о том, что ее муж погиб.

— Поехали.

— Куда?

— Куда хочешь. Просто езжай, и все.

Дэн Форд завел двигатель «мустанга»; автомобиль выехал со стоянки аэропорта и повернул налево, в сторону Санта-Моники. Рубашка и руки Джона были до сих пор перепачканы кровью Макклэтчи, но он не замечал этого. Он просто сидел на пассажирском сиденье собственной машины и смотрел в пустоту.

Его, казалось, нисколько не волновало, что в считанные минуты после случившегося территория в пять квадратных миль вокруг международного аэропорта Лос-Анджелеса была оцеплена и сотни полицейских с помощью собак и вертолетов принялись прочесывать каждый ее квадратный фут в поисках Реймонда Оливера Торна. Не волновало его и то, что были задержаны все вылетающие рейсы, и каждый из их пассажиров прошел тщательную проверку.

Для него сейчас имело значение только одно: Рыжий Макклэтчи мертв. Он ведь мог не выкрикнуть имя Реймонда, а просто выстрелить ему в спину. Или, может, ему мешали люди, находившиеся на линии огня, и он боялся попасть в кого-нибудь из них? А может, он решил отвлечь преступника потому, что, не сделай он этого, в следующий момент тот застрелил бы Бэррона? Но после того, как эти наполненные ужасом миллисекунды истекли, раздалась оглушительная канонада выстрелов, а значит, Рыжий тоже стрелял в Реймонда. Видимо, проблема была в другом: каким бы ни был профессионалом коммандер, Реймонд оказался еще лучше. Или быстрее, или удачливее. Или — все вместе. Как бы там ни было, Арнольд Макклэтчи погиб, а Джон Бэррон остался в живых.

Как бы там ни было, Рыжий спас Бэррону жизнь.

Тот самый Рыжий Макклэтчи, которого Джон уважал, презирал и любил одновременно, который назвал его своим напарником буквально за несколько минут до смерти.

Что бы ни делал он сам, что бы ни творила бригада 5–2, о нем было невозможно думать как о мертвом. Такие легендарные личности, как он, не умирают на полу в ярко освещенном терминале аэропорта, когда вокруг, в поисках своего багажа, суетятся две сотни авиапассажиров. Они не умирают, но становятся достоянием вечности, и память о них благоговейно хранят потомки. Если бы не сегодняшние события, возможно, в будущем, лет через сорок, газеты сообщили бы, что давно вышедший в отставку Макклэтчи ушел из жизни, но и тогда во всех некрологах, посвященных его кончине, он представлялся бы героем, для которого нет смерти.

— …Бронежилет он никогда не надевал. — Бэррон по-прежнему смотрел куда-то в пустоту, заливаемую струями дождя и затянутую туманной дымкой, в которой вяз свет автомобильных фар. — Может, он сам верил в миф, сложенный о нем людской молвой? Или считал себя неуязвимым?

— Зная Рыжего, можно скорее предположить, что ему просто не нравилась эта чертова штуковина, — откликнулся Дэн Форд. — Когда он начинал работать, никаких бронежилетов еще и в помине не было, так что, по всей вероятности, ему это казалось чем-то чужеродным.

Джон не ответил, и разговор заглох сам собой. Через час городские огни остались далеко позади. Они ехали на север, по шоссе Голден-стейт, ведущему в горы Техачапи. Дождь прекратился, и на небе появились звезды.

Через 35 минут после побега из аэропорта Реймонд уже находился на автомобильной стоянке отеля «Диснейленд» и, задрав голову, смотрел на монорельс, который привозил и увозил посетителей знаменитого на весь мир детского парка чудес.

По его лицу блуждала довольная улыбка. Не только потому, что он сумел в очередной раз ускользнуть прямо из-под носа полиции, или потому, что он покинул аэропорт таким же способом, каким прибыл в него, сев в первый попавшийся автобус, который повез его по направлению к Диснейленду. Он ироническим взглядом провожал проносившиеся навстречу полицейские машины — завывающие сиренами и с полыхающими мигалками, понимая, что это лишь начало того невообразимого столпотворения, которое начнется здесь с минуты на минуту.

Реймонд улыбался еще и потому, что вспомнил широко известный дипломатический казус, связанный с этим местом. В 1959 году глава Советского Союза Никита Хрущев во время своего официального визита в Соединенные Штаты Америки попросил, чтобы его свозили в Диснейленд, о котором он много слышал, но правительство США отказало ему в этой просьбе. Он не помнил, чем там все закончилось, но ситуация сложилась абсурдная: в самый разгар холодной войны две сверхдержавы оказались на грани термоядерного конфликта едва ли не по вине Микки Мауса!

Впрочем, предаваться праздным размышлениям сейчас было некогда. Охота за ним началась нешуточная, и с каждым часом кольцо сжималось. Теперь полицейским было известно, во что он одет и что его голова гладко выбрита. А значит, ему необходимо место, где он мог бы укрыться, отдохнуть и предпринять еще одну попытку связаться с Жаком Бертраном в Цюрихе. На сей раз разговор пойдет не о его приезде во Франкфурт. Придется снова просить, чтобы за ним прислали чартерный самолет с документами и как можно скорее вывезли его из Калифорнии.